Журнал «Международная жизнь»: Карин Кнайсль: российская молодежь имеет хорошие перспективы профессиональной самореализации в своей стране

Уважаемая госпожа Кнайсль, прежде всего, разрешите поблагодарить Вас за то, что, несмотря на высокую загруженность, Вы нашли время для этого интервью. Вы много ездите по регионам. Какое впечатление производит на Вас российская глубинка?

Действительно, после моего переезда в Россию меня стали приглашать с лекциями и семинарами в университеты различных российских регионов. За последние полгода я побывала в Хабаровском крае, Свердловской и Омской областях, в Кузбассе и на Алтае. Путешествия в регионы доставляют мне особенное удовольствие, в том числе потому, что я встречаю там оригинальных людей. Я замечаю, что многие люди в крупных городах ведут себя так, как будто живут в Евросоюзе. Они до сих пор мыслят в каких‑то категориях ЕС. Совершенно иное ощущение складывается, когда я нахожусь в Кемерове или в других городах регионов. А еще меня радует, что в российских регионах интерес к моим выступлениям очень велик.

Вы возглавляете уникальную организацию, Геополитическую обсерваторию по ключевым проблемам России — Центр «G.O.R.K.I.» СПбГУ. Как появилась концепция Центра «G.O.R.K.I.», соединяющего научно‑аналитический подход и экспертизу с практическими рекомендациями и консультациями?

Идея изначально возникла из моей веры в необходимость каким‑то образом соединить то, что является академическим, научным с практикой, с реальностью, с тем, что ожидает людей в действительности. Центр должен был стать связующим звеном между профессорами и той практической действительностью, которая нас окружает. Из этого мы исходили, но, к сожалению, не все еще удалось реализовать.

В последние месяцы я много размышляла над этим и, проанализировав факты, пришла к тому, что можно выделить три основных акцента в нашей деятельности. Самое главное сейчас — это сконцентрироваться на проведении семинаров, где моделируется проведение разного рода переговоров, то есть игровое обучение. Делаем мы это для студентов самых разных групп, с разными интересами.

Мы, например, моделируем переговоры в различных международных организациях и органах — ОПЕК, Совет Безопасности ООН, Арктический совет и т. д. Учим студентов тому, как вести переговоры, как написать резолюцию по результатам переговоров. Я собираюсь предлагать такого рода семинары и в регионах.

Наряду с практической деятельностью, предназначенной для студентов, мы занимаемся и другими вещами. Я подошла ко второму пункту, на котором мы сосредоточили свое внимание. Это организация круглых столов по различным тематикам. Эти темы имеют самое разное качественное значение. Мы устраиваем своего рода дебаты, посвященные какой‑то одной актуальной теме, например, искусственному интеллекту. Некоторые дискуссии получились более удачными, другие, возможно, менее. Мы стараемся обсуждать эти темы предельно конкретно, чтобы разработать рекомендации, которые мы могли бы передать тем людям, которые принимают решения, лидерам. Мы также организовывали дискуссии, которые касались нефти и газа. Мы при этом действительно предлагаем решения и стараемся подать их таким образом, чтобы это заинтересовало непосредственно тех, кто принимает конкретные решения.

На публикациях мы особо не концентрируемся, потому что публикаций по этим темам достаточно много. И, собственно, круглых столов и разного рода дискуссий также проводится немало, но, к сожалению, не все они отличаются достойным модерированием, не всегда люди приходят подготовленными. Мы стремимся к тому, чтобы участники наших круглых столов были действительно хорошо подготовлены, чтобы каждый из них был способен разработать конкретные предложения, которые мы могли бы передать тем людям, которые в итоге принимают те или иные серьезные решения по темам, которые мы затрагиваем в ходе наших круглых столов.

Можно выделить еще и третий пункт в нашей работе — это проведение разного рода просветительских мероприятий. В последние месяцы, примерно раз в две недели, я делаю доклады на актуальные темы. Например, о том, что происходит сейчас в Западной Азии: в Израиле, Иране, секторе Газа. Эти доклады я делаю на английском, соответственно, приходят те, кто владеет английским. Я делала также доклады на немецком — для тех студентов, которые говорят по‑немецки.

Нужно сказать, что такого рода мероприятия — это некие мои дополнительные предложения. У нас здесь, в особняке Кельха, прекрасные помещения и хочется их каким‑то образом использовать. Например, в следующий раз я хочу несколько изменить формат этого мероприятия: это будет уже не доклад, а такой «разговор у камина» в форме вопросов и ответов. Мы все вместе сядем и подискутируем на темы, представляющие общий интерес. Например, развитие современной дипломатии или пенсионной системы. В рамках такого подхода я собираюсь предлагать участникам вопросы, скорее, общего плана, общего характера.

Вам нравится работать со студентами?

Меня это очень вдохновляет. Считаю наше взаимодействие со студентами полноценным сотрудничеством.

У меня уже достаточно большой опыт преподавания — около 23 лет. Я преподавала в разных странах, разным студентам — в Анголе, Ливане, Алжире. Везде студенты друг от друга отличаются, все они разные. Я люблю работать с ними, потому что сама могу многому у них научиться, например, на материале тех вопросов, которые они задают.

Мое сожаление вызывает лишь один‑единственный феномен, который я постоянно наблюдаю в среде современных учащихся. Это снижение уровня концентрации их внимания, то есть восприимчивости к информации. У современного поколения я бы также отметила отсутствие любопытства. Это свойственно не всем, но многим. Не хватает живого интереса, желания учиться. Тем не менее в каждой группе есть те, кто охотно задает вопросы, проявляет искреннюю заинтересованность. Это можно заметить везде, неважно, в какой стране: и во Франции, и в Ливане было все то же самое.

Во время своих семинаров, занятий, лекций или докладов я не разрешаю пользоваться мобильными телефонами, чтобы слушатели были всецело сосредоточены на работе.

На вашем сайте перечислены несколько направлений научной специализации и несколько областей экспертизы. Также упоминается о принципе междисциплинарности и фундаментальности ваших исследований. Дает ли такой подход синергетический эффект? В чем он заключается?

Вопрос о междисциплинарности ставится сейчас практически везде, и все говорят, что их подход междисциплинарен, но на самом деле это не так. В частности, в ряде образовательных организаций, которые реализуют программы в области международных отношений, наблюдается следующее: студенты там учат и арабский, и китайский языки, но при этом не получают достаточно знаний из других сфер, в которых они должны стать экспертами. Я говорю здесь о необходимости освоения фундаментального комплекса знаний: из сферы политики, экономики, истории, географии. Без всего этого квалифицированного специалиста‑международника не получится. Зачастую складывается весьма однобокая ситуация. Так, изучая Азиатский регион, студенты не учат его языки, либо учат восточные языки, но при этом не изучают экономику, политику, историю этих стран. Я считаю это большим недостатком.

Мне сложно предлагать, какого рода реформы следует проводить в данном отношении. Это касается образования не только здесь, но и в Англии, и в США — существующая в этих странах система также вызывает вопросы. Многое там зависит от того, кто является спонсором института или университета: что спонсор диктует, тем и будут заниматься. Реформы в сфере образования — не моя задача, и это было бы непосильно для нас, поэтому мы стараемся каким‑то образом затрагивать небольшие области и передавать знания комплексно, то есть междисциплинарно по разным направлениям, сводя их друг с другом.

Мы для начала наметили для себя такие области, как энергетика, искусственный интеллект, страхование, проблемы демографии и миграции, но понятно, что в текущем составе — у нас небольшая команда, всего несколько сотрудников — мы вряд ли сможем охватить весь круг этих проблем. Трудности также были и с поиском экспертов.

Какие промежуточные результаты и достижения уже есть у Центра «G.O.R.K.I.» СПбГУ, чем Вы больше всего гордитесь в его деятельности? Каковы планы развития?

Мы начали реализацию наших проектов в конце сентября 2023 года — и практически с нуля. Считаю, что особенно хорошо удались семинары с переговорными модулями. Мы смогли воодушевить многих студентов. Они не раз говорили нам об этом.

Нам есть чем гордиться. Мы получили хорошие отзывы от тех, кого приглашали на наши мероприятия в качестве спикеров. Это как раз были люди, принимающие решения. Они выступали на наших семинарах, а также на круглых столах, которые были посвящены вопросам страхования, торговли, искусственного интеллекта. Особенно мы гордимся тем, что такого рода мероприятия у нас всегда качественно подготовлены. Так, одна из студенток отметила, что наши мероприятия сильно отличаются от других в лучшую сторону. Нас очень часто приглашают где‑то выступить, мы, в свою очередь, приглашаем экспертов выступить у нас. Мне часто звонят и спрашивают, не могла бы я на следующей неделе принять участие там‑то и там‑то.

За этот короткий период нам многое удалось. Люди обычно пишут отчеты о проделанной за год работе, а мы еще и года не проработали.

И, как я уже говорила, то, чем мы занимаемся, ориентировано на решение реальных проблем. Мы гордимся тем, что можем разработать действительно практические предложения и уже сделали это по трем‑четырем темам наших мероприятий.

Массовая международная миграция меняет этнокультурный, социальный, религиозный и экономический ландшафт. С этим явлением уже столкнулись и США, где миграционная политика стала одной из главных тем предвыборной гонки, и ЕС, который захлестнула волна нелегальной миграции, и Россия. Можно ли говорить о наступлении глобального миграционного кризиса и каковы перспективы его развития?

Все зависит от страны. Например, во Франции где‑то 80‑90% мигрантов, которые переезжают в страну из той же Африки, говорят по‑французски, поэтому язык для них проблемой не является, но есть другие проблемы. А если взять, например, Австрию, Германию, Швецию, то там добавляется еще и языковой барьер. На это, конечно, наслаиваются проблемы и религиозные, и социальные, и прочие, поэтому на этот вопрос нет особого смысла давать общий ответ, поскольку он зависит от многих обстоятельств.

Я написала книгу «Реквием по Европе», в которой проблемам миграции посвящена целая глава. Но самое важное здесь — насколько эта миграция контролируема или неконтролируема. Если мы говорим, например, о Канаде, то там миграция достаточно хорошо контролируется и регулируется. То же самое в Израиле, который невозможно представить без мигрантов. А вот что касается Европы, то в данном случае все зависит от конкретной страны. Там это далеко не везде под контролем.

Помню дебаты, которые развернулись у нас в 1995 году. Тогда Франция, Италия и Испания пытались что‑то предпринять, чтобы не допустить мигрантов из Северной Африки. В 1990‑е годы принимались какие‑то политические решения, но сама проблема уходит корнями в еще более отдаленные времена — около полувека назад.

В России многие люди старшего поколения помнят и любят «старую» Европу 1970‑80‑90‑х годов, отчасти начала нынешнего века — и с огорчением наблюдают происходящую в ней сейчас нравственную и интеллектуальную деградацию. Где политики уровня, например, Маргарет Тэтчер? Дело не только в ее политических взглядах, а в профессионализме. Что будет с Европой дальше?

Прежде всего, такого рода печальные изменения мы наблюдаем в политике. Это касается не только Европы, это касается всего мира — и Латинской Америки, и Северной. Область политики похожа на своего рода игровую лужайку, где игроки стремятся показать какую‑то инсценировку. Все озабочены только тем, как себя презентовать. В 1980‑е годы такого не могло быть в принципе. Чтобы самым важным членом кабинета министров считался пресс‑секретарь, а не собственно глава кабинета — в Европе того времени подобное было немыслимо.

В 1990, когда я сама служила дипломатом младшего ранга, и потом, 30 лет спустя, когда стала министром, мое внимание было сосредоточено на сущностной стороне моей работы, ее серьезном содержании, а не на пиаре. Такого активного общения со средствами массовой информации не велось. Мы работали не то чтобы тайно, но не для СМИ. Вы упомянули Маргарет Тэтчер, можно также вспомнить Шарля де Голля, Уинстона Черчилля и Конрада Аденауэра. Они бы, наверное, и недели не выжили в той среде, в которую сейчас превратилась политика.

Научная активность Центра «G.O.R.K.I.» СПбГУ сконцентрирована на геополитических, внешнеэкономических и социально‑экономических проблемах, оказывающих влияние на развитие России, стран Большого Ближнего Востока и Индии. Будет ли корректно сказать, что ваша деятельность в любом случае ведется в глобальном контексте и учитывает позиции и интересы ведущих мировых держав?

Конечно, мы обсуждаем такого рода темы. Наш Центр не случайно называется геополитической обсерваторией, но мы занимаемся вопросами, которые отвечают интересам Российской Федерации и никогда не станем обсуждать взаимоотношения ЕС и Канады или еще кого‑то. Наши приоритеты сосредоточены на России.

Осуществляет ли «G.O.R.K.I.» взаимодействие с международными организациями, в которых участвует Россия (СНГ, ЕАЭС, БРИКС и ШОС)?

Это труднореализуемо, ведь мы не являемся межгосударственной организацией. Мы ищем партнеров в этой сфере. Когда я приехала сюда и начала работать, то в первую же неделю связалась с организациями, с которыми мы могли бы контактировать по подобным вопросам. Например, с клубом «Валдай».

У БРИКС, ШОС, ЕАЭС есть перспективы с учетом развивающегося противостояния России и Запада?

В 2017 году, когда я стала Министром иностранных дел Австрии, я попросила, чтобы мне предоставили документы, отражающие нашу позицию в отношении такого рода организаций. Мне ответили, что это лежит вне сферы наших интересов. Я была до глубины души изумлена полным отсутствием интереса к этим организациям со стороны австрийского правительства.

По моему мнению, данные организации — а их уже достаточно много — будут играть все большую роль, потому что мир меняется и будущее принадлежит скорее Азии, чем Европе. Европу ожидает не то чтобы угасание, но тем не менее Европа уже не должна позиционировать себя как центр мира, потому что такая позиция для нее гибельна. Нельзя вариться в собственном соку. Европа должна учитывать то, что мир меняется, и эти организации тому свидетельство.

Уже не первый год говорится о проекте «Большая Евразия», о комплексном Большом евразийском партнерстве. Помимо России, проект поддерживают Китай, Индия и другие страны. Такие авторитетные международные организации, как ШОС и АСЕАН, также проявляют к нему интерес. Очевидно, что в нынешней ситуации говорить о взаимодействии в этой плоскости с ЕС пока не приходится, но без Большого Ближнего Востока тут явно не обойтись. Президент Путин заявлял о необходимости разработки комплексной стратегии данного проекта. Что Вы думаете о реальных перспективах и значимости этого проекта? Входит ли он в круг Ваших научных и аналитических интересов?

Позвольте мне ответить на данный вопрос как ученому‑исследователю. В 1904 году британский географ Хэлфорд Маккиндер в своей статье для «British Geographical Journal» («Британский географический журнал») утверждал, что тот, кто контролирует «сердцевину Евразии», — контролирует весь мир. Маккиндер говорил о ведущем стратегическом значении Евразии, прежде всего, в плане геополитическом, а я скажу, что в наши дни к этому добавилось еще и измерение экономическое: Евразия как ключевой рынок коммодитиз, то есть биржевых товаров. Поэтому считаю озвученную Владимиром Путиным необходимость в углублении Большого евразийского партнерства и формировании комплексной стратегии его экономического развития заявлением очень своевременным. Подробнее о евразийском вопросе я писала в своей уже упомянутой книге «Реквием по Европе».

В год 300‑летнего юбилея старейшего университета России — СПбГУ — что бы Вы хотели пожелать его преподавателям, студентам, выпускникам, всем, чья судьба с ним связана?

Я желаю каждому студенту больше заниматься саморазвитием. Понимаю, что с перспективами сейчас, возможно, непросто, но мне кажется, что у студентов в России есть больше возможностей участвовать в развитии своей страны, вносить свой вклад, чем у молодежи в ЕС. В России студенты имеют перспективы, хотя не все это видят и понимают. Я считаю, что они должны стремиться к тому, чтобы все‑таки связать свое будущее с Россией, работать на благо своей страны. Как мне представляется, в этом отношении у них много шансов проявить себя и реализоваться как профессионалам.

Благодарю Вас за интересный разговор, желаю успехов в ответственной, требующей интеллектуальной и эмоциональной сосредоточенности и последовательности профессиональной деятельности.