Век журналиста
В этом году Санкт-Петербургский университет отмечает 70-летие журналистского образования в СПбГУ. Важнейшей фигурой в становлении журналистики как научной и педагогической дисциплины стал Александр Феодосеевич Бережной — основатель и первый декан факультета журналистики ЛГУ. 10 октября исполнилось сто лет со дня рождения выдающегося ученого и преподавателя, ставшего для многих поколений универсантов мудрым наставником и надежным соратником.
Бережной — личность
О закалке войной, небывалом трудолюбии и жажде знаний профессора Александра Феодосеевича Бережного вспоминает его коллега — Почетный профессор СПбГУ Геннадий Васильевич Жирков.
Поколения, вернувшиеся с фронта, истосковавшиеся по обычной жизни, были заряжены на труд. На открывшемся в 1946 году отделении журналистики Ленинградского университета бывшие воины составили основу преподавательского состава. Но и в их рядах выделялся энергией, трудолюбием и устремленностью к познанию офицер-зенитчик Александр Феодосеевич Бережной, вскоре ставший деканом факультета. Еще будучи студентом, я удивлялся тому, что наш декан с самого утра и до позднего вечера — на факультете. Позднее, когда я был, как тогда говорили, «на общественных началах» его заместителем по работе с иностранными учащимися, меня поражало то, что Бережной успевал везде и всюду: он умел охватить своим вниманием всю жизнедеятельность факультета — от расписания и организации занятий до студенческой жизни в общежитии. В то же время, как положено, декан бывал на нередких заседаниях в ректорате, находил почти каждый день час-другой на библиотеку.
Из-под его пера регулярно выходили научные труды: статьи, тезисы докладов, книги, учебные пособия. Они получали высокую оценку историков и теоретиков, переводились на иностранные языки. Некоторые книги Александра Феодосеевича мне довелось рецензировать. Они отличались проблемностью и огромной трудоемкостью. В его монографии «Русская легальная печать в годы Первой мировой войны» (1975) впервые рассказывалось о прессе кадетов, эсеров, прогрессистов, энесов, социал-демократов-меньшевиков. Большой раздел был отведен проблеме «Война, правительство и печать», где использовался богатейший документально-архивный материал. До сих пор эта книга стоит на полках преподавателей, читающих курс истории журналистики.
Более десяти лет посвятил Бережной написанию портретной галереи универсантов, своих боевых товарищей, защищавших Ленинград, нашу страну и цивилизацию от фашизма. Вместе с проф. В. Ф. Барабановым он создал первую книгу цикла «Они сражались за Родину» (1992). Остальные три книги были подготовлены одним Александром Феодосеевичем. Каждая из них имеет объем 12–13 печатных листов. Бережной провел скрупулезные исследования по истории Университета и его подразделений. Александр Феодосеевич беседовал с ветеранами, прорабатывал их личные архивы; изучал мемуары, периодику тех лет. Значительных усилий требовало уточнение полученной фактографии по документам. Бережной провел такую работу, которая по силам целому исследовательскому коллективу, недаром эти книги были отмечены университетской премией.
«Помните, — завещал поколениям ученых великий физиолог И. П. Павлов, — наука требует от человека всей его жизни. И если бы у вас было две жизни, то и их бы не хватило вам. Большого напряжения и великой страсти требует наука от человека. Будьте страстны в вашей работе и ваших исканиях». Бережной выполнил завет Павлова: он работал не только за себя, но и, как поется в песне, «за того парня», павшего на полях сражений в Великой Отечественной.
Бережной — отец
Воспоминаниями о любящем отце поделилась профессор, заведующая кафедрой телерадиожурналистики СПбГУ Марина Александровна Бережная.
Мой отец был человеком принципиальным и убежденным. Никогда не противоречил себе и жил в согласии со своим внутренним миром. В деловой обстановке он мог делать жесткие заявления и проявлять эмоциональность, но дома был внимательным и заботливым.
Конечно, как и все отцы, он проявлял строгость. Ему могли не нравиться мои увлечения (в свое время я серьезно увлекалась театром), но он не мог запретить мне заниматься любимым делом — это было совершенно невозможно. Отец очень хорошо знал, какие у нас с сестрой непростые характеры. Конечно, мы и сами старались не идти на конфликт и всегда учитывали мнение папы. В семье всегда должно быть место «домашней дипломатии», которая направлена на сохранение мира и спокойствия в доме. Отец, разумеется, хотел, чтобы я занималась журналистикой. Он мягко и даже незаметно подталкивал меня к выбору своего профессионального пути: подбирал интересные книги по журналистике, помогал советом. В итоге я пошла по его стопам — сначала стала журналистом, а потом пришла в Университет.
Отец всегда считал, что первое представление о предмете исследования поверхностно, на него нельзя полагаться, необходимо идти вглубь и открывать что-то новое. Теперь эти же черты я нахожу и в себе. Это «наследство» — от обоих родителей. Моя мама закончила филологический факультет и стала переводчиком. Она редактировала рукописи отца, и они даже выпустили не одну совместную книгу. В моем детстве мама очень много занималась со мной языковыми практиками, она знала много лингвистических игр. С отцом тоже было интересно: он был одновременно замечательным слушателем и прекрасным рассказчиком. При этом он всегда общался со мной и с сестрой как с взрослыми, не делая скидок на возраст, мол, «вы еще маленькие» или «вам этого еще не понять».
Мне в память запала одна фраза, которую произнес отец в 89-летнем возрасте: «Как много нереализованных возможностей!». Тогда он был тяжело болен, но все равно продолжал думать о том, сколько идей могли быть воплощены в жизнь, но, к сожалению, не были. Ведь кажется, что впереди еще много времени, и все успеется. Но жизнь конечна. И чем дольше я живу, тем больше понимаю, насколько отец был прав.
Бережной — наставник
Что значит имя профессора Бережного для выпускницы Университета 1974 года — рассказывает профессор, заведующая кафедрой истории журналистики, декан факультета журналистики СПбГУ Людмила Петровна Громова.
Александр Феодосеевич Бережной живет в моей памяти и как декан факультета журналистики, где я училась; и как педагог, чьи лекции я слушала и в спецсеминаре которого занималась; и как ученый, по книгам которого мы изучали историю журналистики; и как добрый коллега, вместе с которым мне посчастливилось работать на кафедре. С каждым годом я все больше и больше убеждаюсь в том, что во всех этих функциональных и человеческих измерениях его опыт представляет собой богатейшее наследие, не утратившее актуальности и сегодня.
Когда обращаешься к работам А. Ф. Бережного по истории отделения-факультета журналистики ЛГУ / СПбГУ, которому в этом году исполняется 70 лет, обнаруживаешь не только живую летопись факультета день за днем — в фактах, событиях, лицах, но и панорамное исследование становления журналистского образования в социально-политическом контексте эпохи. Многие его суждения о природе журналистской профессии, о месте журналистики в жизни общества звучат очень современно.
Я часто думаю об Александре Феодосеевиче как о педагоге и все яснее понимаю сейчас, какую высокую планку для аудитории он задавал в своих размышлениях об историческом процессе, в своих ассоциативных отступлениях, которые, несмотря на их развернутость, неизменно возвращали к главной мысли. А мысль всегда была интересной, нетривиальной. Однажды мне, как участнице спецсеминара, посчастливилось побывать у Александра Феодосеевича дома, на «выездном» заседании, где на примере своей домашней библиотеки он учил нас работать с научной литературой, периодикой, вести картотеку, а потом мы пили чай и слушали его истории. На этой встрече я впервые открыла для себя Александра Феодосеевича как потрясающего рассказчика, в чем неоднократно убеждалась впоследствии, когда мы работали на одной кафедре и имели возможность общаться не только в стенах Университета.
А. Ф. Бережной стал первым в стране доктором наук по журналистике. Его докторская диссертация представляла собой труд, состоящий из четырех капитальных томов, где исследовалась роль В. И. Ленина в становлении социалистической печати в контексте развития русской и европейской политической мысли. Многие положения диссертации, несмотря на изменившиеся идеологические и политические условия, не утратили научной ценности и сегодня. Разделы об истории цензуры, функциях печати актуализируются современной практикой массмедиа. Запас «научной прочности» профессора А. Ф. Бережного объясняется разносторонностью его исследований: это работы по истории отечественной журналистики XIX–XX веков, по истории русского зарубежья, по истории Университета и универсантов — участников Великой Отечественной войны (цикл «Они сражались за Родину») и др.
Работа с Александром Феодосеевичем на одной кафедре открыла его для меня как цельную личность с непоколебимой жизненной позицией и принципами. Он был добрым и скромным человеком, который, будучи ветераном войны, орденоносцем, никогда не надевал свои боевые ордена и медали. Я очень дорожила нашей дружбой.
Почетный профессор СПбГУ Александр Феодосеевич Бережной навсегда останется в истории нашего Университета. Его именем названа библиотека института «Высшая школа журналистики и массовых коммуникаций» СПбГУ, продолжающего развивать традиции факультета журналистики, организатором и первым деканом которого был А. Ф. Бережной.
Бережной — декан
О незыблемом авторитете первого декана, его волевых решениях и университетской культуре поведал профессор, заведующий кафедрой теории журналистики и массовых коммуникаций СПбГУ Сергей Григорьевич Корконосенко.
Королем историков печати А. Ф. Бережного однажды в стихотворном экспромте назвал профессор МГУ И. В. Кузнецов — а уж он-то в этой науке стоит на самом верху иерархической пирамиды. Москвич следил за творчеством своего петербургского собрата более сорока лет. Я, если зачесть студенческие годы, — почти четыре десятилетия. И мне всегда казалось (уверен, что не мне одному), что Александр Феодосеевич действительно знал о журналистике все — по крайней мере, все главное. Тем более что его научное «королевство» не замыкалось в границах «чистой» истории.
«Не будучи человеком тщеславным, я никогда не ставил себе целью сделать карьеру профессора, заведующего кафедрой, декана. Я лишь стремился соответствовать тому уровню университетской культуры, которая воплощалась в фигурах моих учителей». Эти слова Александра Феодосеевича запали мне в голову с его 60-летнего юбилея. Хотел бы, чтобы они стали и моей заповедью, тем более что для нашего поколения факультетских преподавателей он был одним из первых учителей. Правда, на нравоучительные беседы особенно не расщедривался, разве что по конкретному поводу раскрывал некоторые секреты. Как-то я посетовал на перегруженность аспирантскими экзаменами. Неожиданно услышал в ответ целый монолог: о том, что в его бытность аспирантом экзаменов насчитывалось втрое больше, что лишнего знания не бывает, что надо так повернуть самоподготовку, чтобы взять максимум для своей научной темы. «Знаете, из чего родилась моя книжка о публицистике революционеров-демократов? Преобладающую часть материала я собрал, когда готовил этот вопрос для кандидатского экзамена...». Между прочим, свои аспирантские конспекты я храню и использую по сей день.
В Бережном-ученом кроме вдохновенного трудолюбия (что не редкость для людей университетского круга) поражает способность концентрироваться на главном предмете, отбрасывая занятные, а потому губительные пустяки. Профессор С. В. Смирнов, сам великий труженик, работавший с ним в архиве над биографическим справочником, не уставал удивляться: «Я одно дело просмотрел, а он четыре-пять. Мне интересны подробности, а он схватывает только то, что прямо относится к персоналиям».
Умение точно выбирать стратегические ориентиры и не выпускать их из вида оказалось спасительным для А. Ф. Бережного и в других его ипостасях. Прежде всего — в тяжкой деканской службе. Для тех из нас, на чьих глазах прошла вся череда деканов, он по-прежнему остается «шефом». Он и среди деканов — «некоронованный король». Потому что никто из преемников не пользовался таким неколебимым авторитетом, и никто так надежно не прикрывал собой факультет — любимое детище, стремительно растущее, умнеющее, набирающее силу под его хозяйской опекой. Бывал и крут, если чувствовал угрозу процветанию факультета, неизменно напорист, если приходилось «пробивать» новую лабораторию или увеличение приема — в ректорате ли, в министерстве или в ЦК партии. Был большим мастером наживать себе врагов и неприятности.