Доцент Нина Щербак: «Постколониальная культура — о возрождении жизни и традиционных ценностях»

В нашем прошлом интервью, которое вышло 2 февраля, мы много говорили о зарубежных лекциях и международной деятельности. Кажется, что менее чем за год мир полностью изменился. Расскажите, что именно поменялось и в каких международных мероприятиях вы успели принять участие?

Это правда, что мир изменился. В этих условиях мне показалось важным читать онлайн-курс «Современная зарубежная литература», потому что другие страны — это не только политика, это культура, это многовековые проявления человеческих взаимоотношений и познания, их невозможно в одночасье зачеркнуть. Поэтому я читала видеокурс о литературе Франции, Латинской Америки, Америки, Великобритании, Японии, Скандинавии. Была внутренняя надежда примирить некоторые вещи, не отвечать оком за око.

Мы все знали и чувствовали, что возможности поддерживать международное сотрудничество найдутся. И удачным решением стал телемост, конференция с Хуачжунским университетом науки и технологий. Мы взаимодействовали с кафедрой философии и организовали конференцию по герменевтике. С нашей стороны участвовали аспиранты и преподаватели: доцент Эльвира Мячинская (кафедра английской филологии и лингвокультурологии), профессор Ирина Павловская (кафедра иностранных языков и лингводидактики), магистр СПбГУ Алена Герус и старший преподаватель РХГА Владимир Егоров. С китайской стороны в конференции участвовали профессора, которые читали самые разнообразные междисциплинарные доклады, а также связанные с вопросами философии, герменевтики, лингвистики. Было приглашено около ста человек. Это было масштабное онлайн-мероприятие.

Еще одним важнейшим этапом взаимодействия Университета в рамках международного сотрудничества стала работа представительства СПбГУ в Барселоне. Летом директор представительства Анна Силюнас прочитала очень тонкую, эмоционально насыщенную, потрясающую лекцию о Марине Цветаевой. Тогда и мне захотелось выступить с серией лекций о поэтах Серебряного века. Я счастлива, что мои лекции проходят онлайн и транслируются в СПбГУ и в Барселоне. Они были о русской культуре, поэтах Серебряного века, творчестве Георгия Иванова и Ирины Одоевцевой, Владимире Набокове, «Башне» Вячеслава Иванова, Нине Берберовой и Владиславе Ходасевиче, «железной женщине», баронессе Бенкендорф-Закревской (которая, кстати, была двойным агентом и близкой подругой Герберта Уэллса, Максима Горького и английского посла в России Локкарта). Также были лекции и об англоязычной прозе, женской прозе, современных постановках Шекспира. Намечены лекции о литературе Франции, американском романтизме, литературе Скандинавии и другие. В Casa Rusa удивительно приятная атмосфера, все очень продумано и слажено благодаря чудесной команде.

А есть какие-то планы на этом поприще?

Еще одной попыткой развития международных отношений стало взаимодействие с университетами Ирана по линии проректора по международной деятельности СПбГУ. Иран — совершенно новое для меня государство и культура, хотя очарование Востоком, пожалуй, не покидает меня ни на минуту. Конечно, Иран — это не только «Тегеран-43» (детективный фильм 1980 года, снятый совместно СССР, Швейцарией и Францией. — Прим. ред.) и не только цикл «Персидские мотивы» Сергея Есенина. Нам предстоит еще многое для себя открыть. Надеюсь, что нам удастся дать толчок этим взаимоотношениям.

На одной из конференций вы рассказывали о постколониальной литературе. Сегодня вообще концепция постколониализма в условиях формирования нового глобального миропорядка представляется весьма актуальной. Расскажите, пожалуйста, поподробнее об этой теме.

Я очень люблю эту тему. Постколониальная литература — термин, который применим исключительно к Британии, Испании, Португалии, поскольку это часть их истории. Дело в том, что культура Индии, например, возрождалась после 1947 года, когда Британия окончательно покинула свою колонию. Служащие, офицеры, жены, те, кто наслаждался гостеприимством страны, те, кто снимал на пленку и роскошь жизни махараджей, и ужасы нищеты простого населения, и убитых ими самими носорогов и тигров, уехали из Индии — страны, где на дверях в кафе вешали вывески «Индусам и собакам вход запрещен». Страны, из которой целыми кораблями вывозили изумруды и золото. Страны, которая была порабощена, но представители которой в силу собственной культуры и жизнелюбия полюбили своих колонизаторов.

Теоретики постколониализма выделяют этапы протеста, ассимиляции и формирования собственной идентичности. Часто в процессе формирования личности в постколонии у человека происходил психологический слом. Все это отражается в литературе.

Можете привести в пример писателей и произведения?

Например, писатель-классик Джозеф Конрад восхищается рекой Конго и местными жителями с борта своего замечательного и роскошного лайнера, который в реальной жизни плывет по Темзе. Как писатель может знать что-то о жизни колоний и их культуре, ни разу там не побывав? Это псевдолитература о жизни в колониях. Аналогично, к примеру, сегодня западные теоретики-женщины, которые протестуют против традиций Востока. Но как они могут судить о несвойственных западу ритуалах и обрядах других культур?

Тем не менее есть настоящая постколониальная литература. Например, замечательная британская писательница Зади Смит. Ее мать с Ямайки. Ее роман «Белые зубы» рассказывает о взаимодействии культур, о том, что житель постколонии не может отказаться от истории своего рода: мы все носители тех кровей и культур, частью которых мы являемся. У героев Зади Смит родственники были узниками концлагерей, участвовали в восстании сипаев в Индии, когда британцы заставляли индусов смазывать винтовки жиром свиней или коров, что противоречило религии. Для автора в каждом современном человеке живут осколки, отражения этой коллективной памяти. Впрочем, она автор жизнерадостный и, как многие другие постколониальные писатели, говорит не только о политической корректности, а об ощущении исконных традиций и мудрости. Постколониальная культура во многом о возрождении жизни и традиционных ценностях, которых подчас так не хватает западной цивилизации.

Какие еще исследования вы начали в этом году и каковы ваши планы на следующий?

Сейчас я занимаюсь теорией знака. Ведь коммуникация не ограничена конкретной ситуацией, в которой участвуют говорящие, а информация и коммуниканты могут быть самыми случайными: можно получить неожиданный телефонный звонок, услышать чей-то комментарий на улице или случайно встретить человека, который полностью изменит жизнь. Все это к вопросу о том, что жизнь более сложная и интересная, чем лингвисту иногда кажется. Это разговор о «трансцендентности знака» и о его скрытых свойствах.

Поэты, например, передают скрытые смыслы гораздо тоньше, чем обычный человек. Ритмика стиха Томаса Элиота, его огласовки, зеркальные отражения. Проза Жанетт Винтерсон или Сэлинджера открывает потенциал возможностей, которые несет в себе стихия языка. С этой темой соприкасается и вопрос вечности. Павел Флоренский, известный русский богослов, писал о том, что, когда верующий человек смотрит на икону, он видит Бога, а неверующий — доску с красками. Это и о возможности сознания сонастраиваться, видеть то, что не всегда очевидно, улавливать связи, которые не ярко выражены. Это не только личностное видение, как может показаться, это именно сонастроенность жизни.

Более двух лет образовательный процесс был подчинен пандемии. За это время многие студенты успели выпуститься, пришли три поколения первокурсников. И вот в этом учебном году мы полностью вышли в очный формат. Поменялись ли студенты за время пандемии?

Мы все очень поменялись. Студенты, мне кажется, повзрослели. Я часто обсуждала сначала этот момент после двухгодичного сидения за компьютерами, на отдалении друг от друга. Студенты не показывают, конечно, но, очевидно, как бы заботятся друг о друге больше. И эта забота взрослая, практическая. Меньше времени уходит на пустые обсуждения чего-то.

Первая моя лекция после пандемии была в аудитории 25 в здании на Университетской набережной, 11. Окна этой аудитории выходят на Исаакиевский собор, а по ее периметру размещены портреты великих филологов и лингвистов. Было удивительно оказаться именно там после такого перерыва. Я ходила по зданию в ощущении того, что что-то утеряно безвозвратно, боясь, что лекцию будет читать сложно. Но на меня смотрели наши учителя, я начала о каждом из них рассказывать, и лекция «началась и пошла» как обычно, в привычном формате. Мне кажется, что мы сейчас полностью компенсировали все те сложности, которые сопровождали пандемию.

А научила ли пандемия молодое поколение больше читать, как вам кажется? Что бы вы могли порекомендовать?

Читают наши студенты много, они интересуются жизнью, историей, культурой. Я советую читать и зарубежную, и русскую литературу. Это помогает осмыслить разницу между культурами.

Можно прочесть хорошо знакомые произведения и взглянуть на них по-новому. Я, например, перечитала «Станционного смотрителя» Пушкина и даже сравнила его с Евангелие.

В каких еще проектах вы сейчас принимаете участие?

Мне кажется, что новые проекты — возможность узнать о том, что нового происходит сегодня в нашей стране и в Университете. Так, очень активно развивается олимпиада «Я — профессионал». Мы все готовим задания, тесты для ребят, чтобы их интерес к филологии и культуре рос.

Недавно я вместе с коллегами была приглашена в Кремлевский дворец на торжественную церемонию награждений Российского общества «Знание». Эта акция проходит теперь каждый год. Огромное количество участников, очень известные члены жюри. Это значит, что требуются новые идеи, новые знания, а значит, и возможности проявить себя. И это здорово!