РНФ: Экспертность: создаем сообщество экспертов

«Папа, что такое аппликейшн?» — спросил меня трехлетний сын, когда мы приехали в Швецию в 1991 году. Языка он тогда не знал, но в семье это слово звучало часто. О грантах постоянно говорил мой коллега Ларс‑Ивар Элдинг, пригласивший меня на исследовательскую работу в Лундский университет. Он познакомил меня с экспертизой, и, по сути, именно он написал мою первую заявку. Тот грант в сложные перестроечные времена спас мою научную карьеру.

В нашей стране тогда грантовой системы не существовало в принципе. Когда в советские времена я был аспирантом, то не очень понимал, как все распределялось. Деньги на оборудование и реактивы воспринимались как нечто, свалившееся сверху или каким‑то образом добытое руководителями организаций, — никакой конкуренции и прозрачности не было. А в Швеции институт грантовой поддержки научных исследований был уже хорошо развит, и здесь на каждый шаг требовалось подавать заявку. На все! Едешь на конференцию — пиши заявку, рассказывай и убеждай, какой ты классный.

В 2014 году, когда был основан Российский научный фонд, возник вопрос: «С чего начать?» У Фонда есть деньги, и нужно каким‑то образом выстроить систему конкурсного распределения. Фонд попросил значимые научные организации назвать ученых, которым можно доверить создание системы экспертизы. Я вошел в их число и стал одним из пятнадцати членов первого экспертного совета РНФ вместе с еще одним химиком — академиком Михаилом Владимировичем Алфимовым.

Мы формировали пул экспертов — ученых, которые будут оценивать заявки на гранты. Тогда без выборов, поскольку еще некому было голосовать. В совет приглашали опытных людей со школой РФФИ или РГНФ за плечами, понимающих, как устроена научная экспертиза.

Есть еще один важный критерий. Применительно к РНФ я всегда вспоминаю выражение, которое приписывают Людовику XIV: «Назначая кого‑то на высокий пост, я приобретаю 99 недовольных и одного неблагодарного». Отчасти эту фразу можно применить к работе Фонда. Если у тебя конкурс заявок 1 к 10, это значит, что девять человек на тебя обидятся, а один — победитель — будет ворчать, что ему нужно еще и научный отчет писать. Другого отношения и быть не может, это совершенно четко нужно понимать. Отсюда следует одно из основных правил РНФ — экспертами должны быть уважаемые люди. Иначе это просто катастрофа: мало того, что человеку грант не дали, так это сделали еще и люди, которых он за ученых не почитает.

Первый состав экспертного совета задекларировал одну мудрую и необходимую вещь: ротацию. Было решено, что члены совета и координаторы секций исполняют свои обязанности не более двух сроков подряд. Если при подборе кандидатов была совершена ошибка, то через три года ее устранят. Плюс человек где‑то устает, где‑то падает острота восприятия и уже не тот энтузиазм. Меня ротировали не так давно. И правильно сделали — закон есть закон. Ротация помогает сохранять высокое качество экспертизы и преемственность. Благодаря этому опытные координаторы и ученые без опыта работы в фондах начинают работать вместе, заряжаются друг от друга и взаимно учатся. Я ушел, и мое место в научном направлении занял другой уважаемый ученый.

Экспертный совет — не масонская ложа. Это просто ученые, которые объединены общим делом и выполняют его с энтузиазмом.

Я не знаю ни одного координатора, который работал бы спустя рукава. Каждый эксперт ощущает свою ответственность перед научным сообществом, которое выбрало его и доверяет ему. Иногда мне звонят приятели‑химики: «У вас там...» — а я отвечаю: «Не у вас, а у нас!»

Однажды я прочел рассуждение профессора Ганса Селье о научном творчестве: «Почему люди занимаются наукой? Правда заключается в том, что мы тщеславны, очень тщеславны». Я согласен. Каждый ученый хочет стать первым в своей области. Для развития общества нужны такие люди, которые неуклонно стремятся наверх. Эксперты — не исключение.

Но честолюбие — еще не все. Идеальный координатор, да и обычный эксперт, образно говоря, многоборец, сочетающий несколько качеств. Это известный ученый с хорошими наукометрическими показателями, отличный организатор. Это человек без экстремальных взглядов, способный находить компромисс. Для него недопустимо сводить счеты с коллегами, определяя научную судьбу через грантовое финансирование. Координаторы ни при каких условиях не раскрывают имена экспертов. В противном случае рецензентам будет сложно объективно оценить проект и написать отзыв без оглядки на имена и взаимоотношения. Я предупреждал всех новоизбранных в секцию химии: «Коллеги, ни слова о том, что мы здесь обсуждаем. Это вещи, которые могут испортить настроение, отношения между людьми».

Фонд должен бороться с теми, кто, нарушая этические правила, не уведомляет экспертный совет о родственных связях с грантополучателем, общих статьях. Я очень хорошо знаю научное сообщество по своему направлению, в моей записной книжке более тысячи номеров телефонов. Благодаря этим знаниям я могу «выловить» возможный конфликт интересов. Если эксперт и грантополучатель — большие друзья, зачем ставить себя в неудобное положение? И коллегам советовал: «Если есть сомнения, лучше откажись от "дружеской" заявки». А когда попадался «криминал» — муж рецензировал жену, у которой другая фамилия, то мы их предупреждали и наказывали, выводя из пула экспертов.

Члены совета действуют по строго определенному плану, где все продумано на полгода вперед: даты начала и окончания экспертизы, дни заседаний совета и секций. Для педантичного координатора это счастье, поскольку можно планировать свое время.

Вадим Кукушкин. Академик РАН, доктор химических наук, профессор Санкт‑Петербургского государственного университета, грантополучатель РНФ, координатор секции химии экспертного совета РНФ по Президентской программе исследовательских проектов (2018‑2023 годы).

В 2024 году был избран чтецом и провел 78‑е Менделеевские чтения. Этой чести удостаиваются выдающиеся российские ученые, внесшие заметный вклад в химию и смежные с ней науки. Начиная с 1941 года менделеевскими чтецами были президенты и вице‑президенты, академики и члены‑корреспонденты АН СССР и РАН, нобелевские лауреаты, профессора.

Девять лет работы в Фонде пролетели незаметно. Это была хорошая и интересная жизнь в окружении умных людей. Их профессионализм и подход к жизни впечатляют.

Здесь я учился быть более сдержанным, искать компромисс и принимать максимально взвешенные и мотивированные решения.

Это ощущение, что ты работаешь с очень умными людьми, доставляет удовольствие и помогает отгородиться от мелочей и неприятностей. Именно этим мне страшно нравится научный мир, который сейчас во многом организован с участием РНФ.

Даже если у тебя за плечами большой опыт, в ходе экспертизы ты всегда чему‑то учишься и совершенствуешься. Теперь, когда я ротировался, я имею полное моральное право помочь своим сотрудникам и своему университету — дать совет, что делать и как оформлять те самые applications. Рад, что могу быть полезным своему университету и особенно молодым ученым.