Владислав Архипов: «Цифровой формат должен быть не основой, а вспомогательным инструментом»

Расскажите, пожалуйста, решением каких вопросов в рамках создания платформы «ГосТех» занимался ваш коллектив?

Об участии экспертов СПбГУ в работе по созданию единой цифровой платформы «ГосТех» читайте также в интервью руководителя магистерской программы «Медицинское и фармацевтическое право» профессора Игоря Акулина.

Мои прикладные компетенции связаны прежде всего с информационным и авторским правом (в контрасте с научными, сосредоточенными прежде всего в области теории и философии права, истории правовых учений, хотя здесь, как ни странно, нет никакого противоречия). В частности, я занимаюсь правовыми вопросами обработки персональных данных, распространения информации, правовых проблем «сквозных цифровых технологий» — то есть всего, что сейчас называется «цифровым правом».

В Университете эти компетенции сейчас во многом сосредоточены в Центре исследования проблем информационной безопасности и цифровой трансформации, который мне выпала честь возглавить, а с этого года у нас запускается магистерская программа «Информационное право и защита данных», нацеленная как раз на подготовку специалистов в данной области.

В рамках проекта наши компетенции оказались востребованы в группах «Наука» и «Спорт». Среди тем, которыми мы занимались, были в первую очередь классические вопросы информационного права в цифровой среде: идентификация субъектов правоотношений, юридическое значение действий, совершаемых на различных цифровых платформах, юридическое значение электронных подписей и подобные. Сейчас мы много говорим о высоких (и крайне интересных!) проблемах сквозных цифровых технологий (искусственного интеллекта, систем распределенных реестров и других), однако на практике почти всегда оказывается, что наиболее актуальные вопросы относятся к указанным проблемам, давним и известным, но по-новому проявляющимся по мере развития технологий.

Должен подчеркнуть, что лично моя роль больше сводилась к экспертно-консультативной по отдельным вопросам, тогда как значительную часть работы выполнили коллеги. Так, в работе по домену «Наука» участвовал Антон Брагинец. Проектом по домену «Спорт» руководил мой коллега, руководитель магистерской программы «Юрист в сфере спортивного права ("спортивный юрист")», доцент Илья Васильев, а по вопросам цифрового права ему под моим руководством помогал мой аспирант Георгий Забаринский.

Насколько на сегодняшний день развито законодательство в той области, которой вы занимались? Существуют ли в нем существенные проблемы, требующие доработки?

С экспертной точки зрения ситуацию очень сложно прокомментировать в нескольких предложениях.

С одной стороны, законодательство и тем более доктрина в указанных областях развиты гораздо сильнее, чем об этом принято думать. Хотя нормативные концепции именно «сквозных цифровых технологий» возникли на уровне документов стратегического планирования и законодательства сравнительно недавно (а на слуху у всех именно технологии: блокчейн, виртуальная реальность и другие), стоящая за ними правовая проблематика оформилась задолго до этого. Право нацелено на регулирование отношений между людьми и согласование их интересов посредством достоверной коммуникации, основанной на доверии. И цифровая среда как таковая возникла не вместе с программой «Цифровая экономка», а намного раньше. Поэтому наиболее острые проблемы в этой области, связанные с различными режимами информации, способами выражения воли в общении, опосредованном информационно-телекоммуникационными технологиями, и тому подобные также известны давно и уже определенным образом урегулированы. Поэтому считаю, что законодательство в этой области, тем более российское, можно считать очень даже развитым.

С другой стороны, будет правильно сказать, что правовые проблемы в рассматриваемой области носят «сквозной» характер и по мере технологического развития накапливаются по принципу «снежного кома». Например, проблема идентификации субъектов правоотношений возникла в мире еще в самые первые годы существования интернета на экспериментальных этапах (задолго до 1990-х годов) и тем более обострилась на старте его заметного коммерческого использования (существуют разные подходы к определению этого периода; некоторые исследователи считают, что это произошло в начале 1990-х). Эта проблема, разумеется, сохраняется и сейчас, поскольку ничто не может устранить главную предпосылку этой проблемы — наличие «юридической пропасти» между живым и цельным человеком, подлинным субъектом права, и компьютерным терминалом. Идентификация в цифровом пространстве всегда построена на каком-либо виде юридической презумпции или фикции. Общие принципы подходов к разрешению проблемы также известны давно, но нуждаются каждый раз в новых актуальных интерпретациях в зависимости от используемой технологии, вида отношений, их предмета и так далее.

С какими особенностями смогут столкнуться разработчики цифровых сервисов в этой сфере? Как бы вы могли предложить с ними справиться?

В правовой доктрине, связанной с правовыми проблемам отношений, опосредованных информационно-телекоммуникационными технологиями (которую раньше часто обобщали под условным названием «интернет-право», а сейчас «цифровое право», хотя можно долго и безрезультатно спорить о том, что означают эти термины), давно известен круг системных проблем, проявляющихся практически в случае с любыми цифровыми сервисами.

Среди них уже рассмотренная проблема идентификации пользователей и определения юрисдикции, которое требует ответов на вопросы, могут ли пользоваться платформой иностранные субъекты, и как в противном случае будет выглядеть эффективный юридический и (или) технический инструмент ограничения доступа на фоне той же проблемы идентификации. Рассматриваются также пределы ответственности платформы как возможного информационного посредника, правовая квалификация автоматизированных действий (вплоть до современных сложных алгоритмов и нейросетей) и некоторые другие, в том числе связанные с конкретными и предельно практичными отраслями права. В связи с этим можно вспомнить и проблемы действительности и достоверности электронных документов, и правовую квалификацию различных феноменов цифрового мира с точки зрения налогового права, о чем никогда нельзя забывать, и многое другое.

Главный принцип, позволяющий разработчикам с ним справиться, очень прост, надежен, давно показал себя на практике, но нравится далеко не всем из них, поскольку предполагает дополнительные расходы и организационные сложности. Он заключается в том, что юрист должен участвовать в разработке цифрового сервиса не на финальном этапе проекта, когда уже нельзя поменять какие-либо технические параметры или функционал сервиса, а на этапе создания его изначального замысла. Иногда возникают очень хорошие творческие предпринимательские или технические идеи, которые чреваты такими юридическими рисками, что в реальной жизни от них лучше отказаться сразу, а бывает и наоборот: ложное представление о юридических рисках может помешать решиться на что-то вполне приемлемое с точки зрения права.

В России успешно действуют «Госуслуги», предоставляющие широкий спектр услуг, музейная система «КАМИС» для автоматизации фондовой и экспозиционной работы, а также другие электронные сервисы. Какие еще стороны жизни общества, на ваш взгляд, может облегчить переход в цифровой формат?

Технически — практически любые. Однако следует помнить, что цифровой формат должен быть не основой, а вспомогательным инструментом. Во-первых, это обусловлено необходимостью сохранения нормальных человеческих отношений — нормальных с точки зрения психического здоровья, полноценного развития человека как общественного существа, а также эффективности многих процессов, где живое общение не помешает. Как показывают «постковидные» исследования, тотальный дистант на работе и в образовании негативно сказывается на этой стороне жизни.

Во-вторых, с точки зрения стратегических аспектов информационной безопасности, нужно, образно говоря, всегда иметь «план Б» в части реализации различных процессов на случай буквального отключения электричества, без которого цифровой формат, как мы его понимаем в обыденном языке, работать никак не будет. Наконец, есть области, в которых цифровой формат заведомо не может быть уместен или в принципе возможен: религиозная сторона жизни (хотя и здесь некоторые западные конфессии решаются на спорные эксперименты), как минимум, наиболее серьезные виды психологической помощи, воспитание детей и некоторые другие. Разумеется, со всем этим можно дискутировать. Есть разные ценностные позиции, в том числе и приведенная мной, которая представляется более чем убедительной.