Виперсон: Система дуг нестабильности в Евразии и проблемы безопасности РФ

Система дуг нестабильности формирует геополитический «климат», который всемерно способствует проведению управляемой региональной дестабилизации неподконтрольных субъектов геополитики. Эта система охватывает территорию, расположенную между четырьмя океанами: Тихим, Индийским, Атлантическим и Северным Ледовитым. Она состоит из восьми действующих сегментов разной степени «готовности»: восточноевропейского, ближневосточного, восточноазиатского, североафриканского, южноазиатского, арктического, кавказского и центральноазиатского. Эти сегменты объединены в единый взаимосвязанный комплекс проецирования нестабильности внутрь «кольца», которое они в совокупности образуют. Данный геополитический феномен представляет собой экзистенциальную угрозу для нашей страны, поскольку создает возможность одновременного проецирования силы в направлении РФ с разных направлений, не считая т. н. нетрадиционных угроз вроде наркотрафика, терактов на воздушном транспорте и пр.

Концепция системы дуг нестабильности — наиболее корректный и точный показатель сложившегося баланса сил между основными геополитическими игроками, которые ведут «Большую игру». Использование такого аналитического инструмента как дуга нестабильности позволяет понять где и почему происходит управляемая региональная дестабилизация.

Система дуг нестабильности является надежным аналитическим инструментом, который показывает сложившийся баланс и расстановку сил, а также распределение сфер влияния. Данный геополитический феномен вполне возможно использовать при анализе проблем региональной безопасности. Детальное рассмотрение конфигурации дуг нестабильности позволяет выдвигать обоснованные предположения о новых очагах нестабильности, которые, в ряде случаев могут быть тесно связаны друг с другом.

Так еще в 2013 году, во время подготовки к публикации карты «Евразийская дуга нестабильности» в 2013 году было обращено внимание на зону повышенной геополитической турбулентности, которая образовывалась в месте пересечения двух активных сегментов дуги нестабильности. Такая ситуация стала складываться в регионе Чёрного моря по мере развития украинского, а затем и турецко-сирийского кризиса. Поскольку уровень прочности у Украины был существенно ниже, чем у Турции, то и проблемы там начались раньше. В начале 2014 года в результате переворота пал режим Януковича, а уже летом того же года произошла попытка избавиться от Реджепа Тайипа Эрдогана в Турции, однако турецкий президент смог удержаться у власти. Уже весной и летом при поддержке ряда стран Запада на Украине начались активные военные действия, которые привели к значительным человеческим жертвам в том числе среди мирного населения. Осенью 2015 года ВКС РФ начали военную операцию в Сирии, в ответ на это 29 сентября 2015 года Госсекретарь США Джон Керри публично предупредил о том, что «Если мы не найдем вариантов объединиться для борьбы против боевиков "Исламского государства", и Россия станет сражаться с ними одна, догадайтесь, что будет? Россия станет их мишенью. Россия увидит и людей с ПЗРК, и падающие с неба самолеты». 31 октября 2015 года на летящем над Синайским полуостровом российским гражданским был организован теракт, а затем и 24 ноября 2015 г. из засады турецким F–16C над территорией Сирии был сбит российский СУ–24М, что вызвало резкое охлаждение в российско-турецких отношениях, которые были частично восстановлены только после попытки свержения президента Турции в ходе неудавшегося военного переворота 15 июля 2016 года. В фазе наибольшей заморозки российско-турецких отношений 2–5 апреля 2016 года с новой силой вспыхнул короткий, но ожесточенный конфликт в Карабахе, который удалось прекратить только при активной роли российской дипломатии.

Несмотря на попытки российской стороны уйти от острой фазы кризиса на Украине и изменить баланс сил в свою пользу в Сирии, хорошо видно, что активность Москвы на данных направлениях пытаются нивелировать, разжигая конфликты на Кавказе и в Средней Азии, которые приходится купировать практически в пожарном порядке.

Все эти события разворачивались на фоне ведущейся практически глобально информационной войны и активных военных действий в Сирии, в которые прямо или косвенно с помощью ЧВК и «уполномоченных» террористических группировок втянуто несколько влиятельных региональных и внерегиональных стран.

Очевидно, что до тех пор, пока сохраняется такая геополитическая конфигурация в виде пересечения двух активных (восточноевропейского и ближневосточного) и двух готовящихся (кавказского и среднеазиатского) сегментов евразийской дуги нестабильности, которые в апреле (Карабах) и июне (попытка организации вооруженных беспорядков в Казахстане) уже пытались активировать, нет существенных оснований рассчитывать на скорую и долгую стабилизацию ситуации.

В зону действия обозначенной выше системы дуг нестабильности попадает и РФ, однако, несмотря на наличие серьезных угроз, наша страна пока не имеет эффективной системы защиты от ее комплексного деструктивного воздействия, которое включает целый набор угроз от информационных и идеологических до террористических и наркотических.

В странах, которые попадают под жесткое воздействие дуг нестабильности, происходят перевороты, а ведущие политики под жестким давлением извне начинают менять маски, начиная метаться в поисках выбора той или иной стороны. Мы еще не раз увидим смену масок у многих видных политических фигур вдоль активных участков евразийской системы дуг нестабильности.

Помимо разрыхления региональных подсистем безопасности описанная выше система дуг одновременно торпедирует собственно евразийские интеграционные и инфраструктурные проекты (ШОС, ОДКБ, ЕАЭС, Один пояс — Один путь), при создании которых этот фактор, видимо, не был принят во внимание на должном уровне.

Выступая на пленарной сессии Восточного экономического форума 3 сентября 2016 года, президент РФ В. В. Путин заявил, что РФ поддерживает «инициативу компаний России, Японии, Республики Корея и Китая по созданию энергетического суперкольца, которое свяжет наши страны».

В целом нужная странам СВА идея «энергетического суперкольца» угрожает «растопить» «вмерзший» в архитектуру безопасности региона со времен «Холодной войны» восточноазиатский сегмент дуги нестабильности, который словно «плетью» рассекает этот проект красной линией, протянувшейся от Курильских островов, через разделенную Корею и уходящую к Тайваньскому проливу и далее в Южно-Китайское море. Не сложно предположить, что этому проекту, если дело дойдет до его реализации, будет оказано не менее серьезное противодействие, чем энергетическим проектам России в Европе или на Ближнем Востоке, которые по большому счету и стали основной причиной дестабилизации как Украины, так и Сирии. Различные сегменты системы дуг нестабильности пересекают ключевые регионы Евразии именно для того, чтобы в случае необходимости торпедировать их интеграционные проекты.

Геополитические риски такого рода должны обязательно учитываться при планировании жизненно важных энергетических и инфраструктурных программ. Однако бизнес в РФ как правило не учитывает геополитические угрозы при планировании своих проектов.

Создание угроз чужими руками при использовании с различных направлений в изобилии появившихся после «цветных революций» пешек на евразийской шахматной доске будет препятствовать концентрации усилий на приоритетных проектах по обеспечению национальной безопасности и распылению скромных ресурсов, что, очевидно, должно оказывать влияние на эффективность противодействия существующим угрозам.

Как показывает практика, в наши дни в этой игре нет никаких правил и не стоит рассчитывать на подписание юридически обязывающих документов, поскольку стратегические операции в области безопасности за гранью международного права зачастую проводятся чужими руками.

Известно, что РФ выступает за «равную неделимую безопасность для всех». На 70-й сессии ООН В. В. Путин отметил, что «речь должна идти о формировании пространства равной и неделимой безопасности, безопасности не для избранных, а для всех».

В Евразии нет формального механизма обеспечения безопасности, но есть неформальный — система дуг нестабильности. Принцип его действия таков: обеспечение безопасности одних за счет уязвимости других. При этом, чем больше уязвимы одни, тем в большей безопасности другие. С одной стороны, это порождает дефицит доверия и гонку вооружений, а с другой стороны, это объясняет почему, несмотря на высокий совокупный размер ВВП, у стран Евразии нет совокупного адекватного политического влияния на глобальном уровне. А когда региональные альянсы в области безопасности управляются извне, то внешние игроки получают свободу рук в использовании стран региона в качестве пешек в своих геополитических проектах и не учитывают их жизненно важные интересы.

Организация работы по системному парированию угроз нового типа возможна только после четкого и детального определения их основных параметров в нормативных документах. Рассмотрению отдельных аспектов системы вызовов безопасности РФ, которую мы в целом называем системой дуг нестабильности, посвящено несколько параграфов (12, 13, 17, 18, 21) «Стратегии национальной безопасности Российской Федерации (утв. Указом Президента РФ от 31 декабря 2015 г. № 683». В этом нормативном документе в частности совершенно справедливо отмечено, что угрозы национальной безопасности России носят «комплексный взаимосвязанный характер». Вот несколько характерных цитат. В пункте 13 указано, что «Процесс формирования новой полицентричной модели мироустройства сопровождается ростом глобальной и региональной нестабильности». В том же параграфе прописано, что «В борьбе за влияние на международной арене задействован весь спектр политических, финансово-экономических и информационных инструментов. Все активнее используется потенциал специальных служб».

В пункте 14 подчеркнуты двойные стандарты, которые господствуют в Евразии в области безопасности. «В Евро-Атлантическом, Евразийском и Азиатско-Тихоокеанском регионах не соблюдаются принципы равной и неделимой безопасности. В соседних с Россией регионах развиваются процессы милитаризации и гонки вооружений». В пункте 15 отмечено изменение баланса сил вдоль наших границ: «Наращивание силового потенциала Организации Североатлантического договора (НАТО) и наделение ее глобальными функциями, реализуемыми в нарушение норм международного права, активизация военной деятельности стран блока, дальнейшее расширение альянса, приближение его военной инфраструктуры к российским границам создают угрозу национальной безопасности». В пункте 17 затронуты вопросы торпедирования неподконтрольных Западу интеграционных процессов: «Позиция Запада, направленная на противодействие интеграционным процессам и создание очагов напряженности в Евразийском регионе, оказывает негативное влияние на реализацию российских национальных интересов». Здесь же обращено внимание на создание «долгосрочных очагов нестабильности» в непосредственной близости у границ России и соседних с ней государств. Пункт 18 посвящен организации государственных переворотов в политически ослабленных странах: «Практика свержения легитимных политических режимов, провоцирования внутригосударственных нестабильности и конфликтов получает все более широкое распространение». В пункте 21 раскрываются механизмы мощного информационно-психологического и информационно-технологического воздействия на население «спорных» стратегически важных регионов: «Все большее влияние на характер международной обстановки оказывает усиливающееся противоборство в глобальном информационном пространстве, обусловленное стремлением некоторых стран использовать информационные и коммуникационные технологии для достижения своих геополитических целей, в том числе путем манипулирования общественным сознанием и фальсификации истории». Пункт 22 посвящен описанию криминальной деятельности, осуществляемой вдоль дестабилизированных регионов: «Обостряются угрозы, связанные с неконтролируемой и незаконной миграцией, торговлей людьми, наркоторговлей и другими проявлениями транснациональной организованной преступности».

В стратегии Национальной безопасности РФ в целом, конечно, правильно прописаны основные параметры угроз национальной безопасности, дан многосторонний анализ, но не видно синтеза. Представляется аналитически продуктивным сложить разные части окружающей нас мозаики и увидеть общую картину — систему дуг нестабильности. Настала пора назвать основную угрозу и сконцентрировать усилия не только против разрозненных последствий деструктивной деятельности ее отдельных структурных элементов, но и нанести удар по той системе, которая их порождает.

На нормативном уровне вполне адекватно прописаны лишь угрозы, порожденные системой дуг нестабильности, но не сама система, которая их в значительной части генерирует. Однако, если главная угроза не прописана на нормативном уровне, то и работы по ее парированию не ведутся. Поэтому угрозы занимаются нами больше, чем мы угрозами, а должно быть наоборот. Противодействие угрозам как правило начинается только тогда, когда они уже созрели для нанесения открытого и мощного удара, а не когда их можно быстро и эффективно парировать. Существующая нормативная база не позволяет «улавливать» их формирование в скрытой фазе. Для этого должна вестись эффективная аналитическая работа, в том числе и прогнозирование как уже существующих, так и пока только формирующихся угроз. Пока что у РФ нет надежной защиты от системы дуг нестабильности.

Комплексное противодействие системе дуг нестабильности — важнейшая задача, которую лучше решать, используя не только свои ресурсы, но и возможности других стран Евразии, которые имеют схожие с нами национальные интересы. На системный вызов должен быть системный ответ.