«Изящество малого»: эксперты Университета Нагоя — о ценностях японского общества

О трансформациях этнического самосознания жителей Страны восходящего солнца рассказал профессор Игорь Савельев. Специалист по истории миграций в Восточной Азии в конце XIX и XX веке, выпускник ЛГУ, японовед Игорь Савельев более 20 лет преподает в японских вузах. Сейчас он заведует кафедрой международной коммуникации Университета Нагоя и развивает научные связи между учеными двух стран.

«Долгое время в Японии существовало табу на взаимодействие с иностранцами, поскольку она была изолирована от материка ввиду своего географического расположения. На протяжении двух столетий — с середины XVII века — сегунат проводил внешнюю политику изоляционизма, которая оказала влияние на формирование японского менталитета и восприятие мира. К примеру, первые японцы, которые случайно попали в Россию в результате кораблекрушения и потом вернулись на родину, получили строгий запрет на общение с внешним миром», — открыл лекцию Игорь Савельев.

В конце 60-х годов XIX века революция Мэйдзи открыла Японию Западу и дала начало ускоренной модернизации страны. Однако в обществе популярным оставался лозунг «Западные достижения — японская душа»: собственная культура тщательно поддерживалась. В 60–70-х годах ХХ века в стране произошло экономическое чудо, которое сделало Японию ведущей мировой державой. Вследствие этого возникла теория об уникальности японской нации, которая становится предметом пристального изучения исследователей.

Интересные сведения о менталитете жителей оставил психиатр Дои Такэо: прожив долгое время в США, он сравнил стереотипы поведения японцев и американцев и написал в 1971 году книгу «Анатомия зависимости от чужой благожелательности». Другим бестселлером стала изданная в 1977 году книга бывшего американского дипломата, журналиста Грегори Кларка «Япония: истоки уникальности нации».

«Для самосознания японцев очень важна дихотомия "свой — чужой". Естественно, это присуще представителям любой культуры, но здесь система строже. Большое значение отводится членам семьи, друзьям, близким коллегам, отношения с которыми выстраиваются на основе эмоциональной зависимости и заботы, — отмечает лектор. — С внешним же кругом принято поддерживать дистанцию, быть подчеркнуто вежливыми и сдержанными. При этом, чтобы перейти из "чужих" в "свои", требуется время: как говорится, пуд соли надо вместе съесть».

Другая особенность менталитета японцев — это ваби-саби, умение видеть красоту и изящество в малом и мимолетном. «Такое внимание к каждой детали ярко воплотилось в японском производстве. Автомобили, электроника — самые надежные и проработанные в мире», — отметил Игорь Савельев.

 

Особой чертой японцев является приверженность коллективу, которая воспитывается с детства. Совершенно нормально, когда сотрудники не покидают рабочего места раньше руководителя, даже если день подошел к концу. «Жертвование личными интересами ради общественных, конфуцианский принцип уважения к старшим и ценность отношений с коллегами — вот что характерно для японского общества», — комментирует Игорь Савельев, добавляя, что ранее неоплачиваемые сверхурочные были неукоснительным правилом. Сегодня эта тенденция меняется, но далеко не во всех компаниях.

Такой стиль жизни, безусловно, был характерен для мужчин, так как до конца 80-х годов семейный уклад был вполне традиционным: мужчина работал, а женщина отвечала за воспитание детей. «В одной развлекательной программе японского телевидения звучал шуточный вопрос: что может сделать для жены муж, вышедший на пенсию? Пригласить в путешествие, помочь ей по дому или снова найти работу? Для женщин старшего поколения ответ очевиден и сегодня. Ранее мужчины проводили на работе почти все время, поэтому третий вариант является для их жен наиболее комфортным», — отметил Игорь Ростиславович. В последние десятилетия в Японии все чаще работают оба супруга. Более того, возникает новое явление — икумэн (мужчина, занимающийся детьми).

XXI век ставит перед японским обществом новые вызовы. Среди них — дефляционный менталитет, когда высокий уровень жизни населения и повышение среднего возраста вызывают снижение потребительского спроса. «Люди насытились, они перестали покупать товары, соответственно, перестали стремиться зарабатывать и тратить деньги. Таким образом, у предприятий стало меньше стимулов для выпуска новых товаров, что вызвало в свое время в Японии стагнацию экономики», — комментирует лектор. Поэтому от производства японцы переходят к сфере услуг. А присущее нации внимание к деталям дало новую жизнь японской «марке качества».

Другая серьезная проблема, которую выделяет эксперт, — это старение населения. Больше 25 % жителей страны — старше 65 лет, что существенно увеличивает социальную нагрузку на работающих японцев: во-первых, им приходится делать все больше отчислений в пенсионные фонды, а во-вторых, это ставит под угрозу их собственную благополучную старость. Кроме того, снижение числа трудоспособных граждан остро ставит вопрос: кто же будет работать? Частично эту проблему позволяют решить высокие технологии: сейчас во все области жизни японского общества внедряется искусственный интеллект, который, однако, порождает новые трудности. Так, например, Игорь Савельев отмечает погружение подростков в виртуальную реальность (что, впрочем, является глобальной тенденцией).

Традиционное трудолюбие, скромность и серьезное отношение японцев к работе позволяют мне быть спокойным за благополучие этой страны. Вероятно, через 20 лет она станет интернациональнее, однако останется высокотехнологичной державой с рыночной экономикой и стабильным обществом.

Специалист по истории миграций в Восточной Азии в конце XIX и XX веке Игорь Савельев

Еще одна открытая лекция была посвящена эволюции взаимоотношений японцев с айнами через призму истории деревянных фигурок кибори кума. Об этом универсантам рассказала профессор Университета Нагоя антрополог Сёко Сакабэ.

Кибори кума — это изготавливаемые айнами деревянные фигурки медведей с рыбой во рту. Для этого малого народа Японских островов медведь считается культовым животным.

Популяризация кибори кума и совершенствование техники их изготовления происходили в контексте непростых отношений между айнами и японцами, которые в XIX веке особенно активно осваивали Хоккайдо. Интенсивная колонизация острова началась с самого его центра — с города Асахикава, где в 1896 году была размещена база Седьмой дивизии японской императорской армии. Айны, которые являются коренным населением Хоккайдо, были существенно ограничены в праве на охоту и ловлю рыбы, вместо этого им пришлось приобщаться к земледелию. А поскольку полевой сезон на Хоккайдо достаточно короткий, важным источником дохода для них стала продажа японцам резных фигурок.

Сёко Сакабэ выделяет две теории распространения кибори кума. Согласно одной из них, первый деревянный медведь на Хоккайдо прибыл из Швейцарии. Путешествуя по Европе в 20-е годы ХХ века, представитель династии Токугава приобрел его в Берне, а по возвращении в Японию подарил айнам. Местные жители быстро освоили технологию вырезания кибори кума и стали производить их на продажу. По второй версии, первый медведь был изготовлен 1926 году айном Мацуи Матаро, владельцем мастерской, проживавшим в городе Асахикава. По легенде, он чудесным образом спасся из лап медведя во время охоты и в память об этой удаче стал вырезать фигурки зверя. Кибори кума очень быстро стали известны по всей стране. Семья Токугава покупала их в качестве подарка для японской аристократии, а в дальнейшем медведей разрешили продавать в универмагах.

За последнее столетие кибори кума стали крайне популярным сувениром с Хоккайдо, прославившим ремесленное искусство айнов. Сегодня деревянные фигурки есть почти в каждом японском доме, а стоимость антикварных кибори кума достигает 350 тысяч йен.