«Мы сами превратились в медиа»: доктор политических наук Камилла Нигматуллина о защите диссертации, журналистской культуре и образовании

Материалы защиты и запись видеотрансляции доступны по ссылке.

Камилла Ренатовна, расскажите о теме своего докторского исследования. Как вы к ней пришли?

Моя работа посвящена тому, как изменились представления российских журналистов о своей миссии и ролях за последние 20 лет. Тема, на мой взгляд, лежала на поверхности, а я неосознанно к ней шла с тех пор, как окончила университет. Сначала я заинтересовалась проблемой ценностей, которые находят свое отражение в работе журналистов, затем общалась со студентами, коллегами-преподавателями и коллегами-журналистами об их работе и профессиональной идентичности. И в этих разговорах меня всегда удивляло, откуда люди черпают свою идеологию и миссию, как они относятся к работе друг друга, считают ли журналистику важным социально значимым делом или ремеслом творческих единиц, чем они занимаются в редакциях и что бы на самом деле хотели делать. Это очень простые, но тем не менее онтологические вопросы для любой профессии. Журналистика же за эти годы изменилась так, что и сами журналисты, и ученые не всегда понимают, куда мир медиакоммуникаций движется дальше. На научных конференциях коллеги постоянно возвращаются к вопросу, что такое журналистика сегодня, а на отраслевых — обсуждают задачи и ожидания рынка. В итоге я решила, что буду исследовать именно дискурс — представления журналистов и общества о журналистике в контексте социально-политических процессов и технологических изменений, говоря научным языком.

Сколько времени заняла работа над диссертацией? Расскажите о самых интересных лично для вас этапах исследования.

Непосредственно работа над текстом велась пять лет, и самое интересное было в первые три года, когда я собирала эмпирику — общалась с журналистами, анкетировала, читала интервью, участвовала в профессиональных конференциях и просто общалась с коллегами не под запись. Кстати, все самое интересное было именно не под запись, и это тоже стало частью исследования, потому что я разделила дискурс на публичный и непубличный. К третьему году с федеральных журналистов я переключилась на региональных, и не только в исследовании. К этому моменту я уже вела рубрику «Медиаразбор» в журнале «Журналист», стала экспертом профессиональных конкурсов, и тут для меня открылся дивный новый мир. По сути, я оказалась в «машине времени», которая показала мне разные эпохи журналистской культуры, существующие в одно время и в одной стране. Каждый застрял в своем десятилетии и движется вперед с разной скоростью. Возник самый интересный вопрос — в какой точке и когда они окажутся вместе, если вообще окажутся?.. Потом пришла пандемия и многих ускорила. В том числе и меня с моим текстом — на финише я завершила текст за два года.

Как преподаватель с многолетним стажем, заведующая кафедрой вы, с одной стороны, находитесь в позиции «наблюдателя» по отношению к рынку, а с другой стороны — имеете непосредственное отношение к подготовке журналистов, формированию культуры, активно взаимодействуете с работодателями. Сыграло ли это какую-то роль при подготовке диссертации?

Да, еще какую — я все время чувствовала себя рыбой в аквариуме и котом, который наблюдает за рыбой в аквариуме. А еще за это время удалось познакомиться с большим количеством удивительных людей, потрясающих проектов и собрать материал не для одной научной статьи. За время написания работы студенты превратились в профессионалов, некоторые, спустя несколько лет, начинают писать хорошие слова о том, как наши занятия помогли им определиться с профессиональной дорогой.

А еще я ощущаю себя агентом изменений, засланным в профессиональное сообщество. Каждый раз, когда речь заходит о нужности профессионального образования для журналистов или значимости исследований медиа и журналистики, я начинаю рассказывать о результатах своей работы и убеждать, что и то и другое сегодня крайне необходимо. Медиа пронизывают все сферы жизни, а все мы сами превратились в медиа. Я надеюсь, что, познакомившись с таким сумасшедшим энтузиастом и оптимистом, как я, несколько десятков или сотен работников медиа поменяли свои представления об образовании и науке.

Какую роль играет высшее образование в формировании журналистской культуры? Распространено мнение, что сегодня журналистское образование не нужно, чтобы стать работником СМИ.

Этому мнению уже достаточно много лет, но почему-то конкурс на направление «Журналистика» растет не хуже акций компании «Тесла». Человека с образованием видно сразу, потому что он с большей вероятностью будет положительно к нему относиться. А если серьезно, то образование — это тоже важная часть дискурса, который закладывает нормативные представления о профессии. В своей работе я пишу о том, что сегодня культура дискурсивна, то есть зависит от контекста и динамики изменений в профессии. Но для любой динамики нужны точки отсчета, и их дает академическое знание.

Сегодня в связи с цифровой трансформацией меняется не только профессия журналиста и специфика работы редакций, но и аудитория. Рассматривали ли вы этот аспект в своем исследовании?

Отдельно аудитория не являлась объектом изучения, но результат журналистского труда — это прямое указание на то, кому профессионал адресовал свое сообщение. Сегодня в изучении журналистской культуры это одна из самых распространенных методологий, когда ученые сравнивают представления журналистов о своей миссии с результатами их труда. И различия достаточно очевидные, в индустрии этот выбор называется — между комьюнити и трафиком. Относимся мы к людям как к сообществу, объединенному интересом, или как к кликам, которые можно продать. Все-таки сегодня доминирует первый подход — журналисты признают, что главным образом борются не столько за внимание аудитории, сколько за ее доверие. Доверие конвертируется в лояльность и помогает сформировать сообщество людей, которые платят не за контент, а за причастность к понятной идеологии СМИ.

Могли бы вы сделать вывод о том, что в большей степени оказывает влияние на профессию журналиста в России: какие-то глобальные тенденции или в большей степени внутренние, национальные факторы?

В общем вся работа построена на идее, что сегодня невозможно измерить универсальный индекс журналистской культуры для разных стран. Контекст — это прежде всего национальные факторы, начиная с истории и заканчивая экономикой медиа. Глобальный контекст сегодня касается, скорее, политики владельцев цифровых платформ, от которых медиа любой страны впадает все в большую зависимость. Вспомните недавний «Facebook-апокалипсис»: перед ним все оказались равны.

В своей диссертации вы пишете о необходимости гармонизации дискурса о журналистской культуре. А какие пути можно предложить?

Под гармонизацией я подразумеваю выведение в публичную плоскость противоречий, которые требуют широкого обсуждения в профессиональном сообществе. Не кулуарных вздохов или полоскания в Telegram-каналах, а конструктивного разговора на публичных площадках. К сожалению, сегодня их не так много, если и не совсем нет. Речь не о том, чтобы все договорились о каких-то компромиссах, это невозможно и ненужно, а о том, чтобы у нас был общий язык и общие понятия.

Перейдем к вопросам о защите. Какие преимущества защиты по собственным правилам вы бы могли выделить?

Мне больше всего близок принцип формирования диссертационного совета, потому что он давно существует во многих странах — именно твои коллеги и коллеги, которые специализируются по твоей теме, принимают решение, достоин ли кандидат искомого звания. Для меня защита прошла на одном дыхании как невероятно интересный разговор людей, которым интересна тема и которые задают очень правильные вопросы. Во время защиты даже пришли новые идеи, которые вдохновили на дальнейшую работу. Вот эта атмосфера мотивирует не бронзоветь, а воспринимать защиту докторской как прекрасный старт для новых интересных проектов.

Столкнулись ли вы с какими-нибудь проблемами? На что обратить внимание тем, кто планирует выходить на защиту?

У меня была довольно нестандартная проблема — после подачи документов мою специальность вывели из номенклатуры. Некоторое время было непонятно, смогу ли я защитить работу по старому шифру или придется проходить все заново. К счастью, Университет решил проблему быстро. Кажется, я последний доктор наук по специальности 10.01.10 «Журналистика, политические науки» в СПбГУ. На смену пришла специальность «Медиакоммуникации», и я очень жду первых работ по новому шифру, которые расширят наше исследовательское поле.

Обращать внимание нужно в целом на приказы, нормативы и свежие документы, чтобы быть готовым адаптироваться. В остальном могу только выразить огромную благодарность сотрудникам Отдела по обеспечению деятельности диссертационных советов, потому что не возникло ни единой технической заминки и я в принципе не думала о самой процедуре, а только о содержании своей защиты.