Российская газета: Что стоит за предложением юридически оформить права и обязанности семьи

Николай Михайлович и Александр Владимирович, разве в российской Конституции и в законодательстве семья недостаточно защищена и требуются какие‑то принципиальные изменения?

Николай Кропачев, ректор СПбГУ: Считаю, что это предложение очень своевременно. Сегодня особое внимание всего нашего общества сосредоточено на реализации традиционных российских духовно‑нравственных ценностей, среди которых особое место занимает семья. Именно семья — основа общества, главный социальный институт, элементарная, основная и естественная ячейка общества.

По решению президента России 2024 год объявлен Годом семьи. Сейчас особое внимание уделяется вопросам материнства, отцовства и детства. Именно сейчас важно проанализировать и понять, что нужно сделать для укрепления семьи, ее значения в жизни нашего общества. И предложения декана юридического факультета СПбГУ профессора Сергея Белова были сформулированы как один из результатов работы консорциума научных и образовательных учреждений, который СПбГУ сформировал по поручению вице-премьера Дмитрия Чернышенко для анализа российского законодательства на соответствие традиционным духовно‑нравственным ценностям (они были определены указом президента России от 09.11.2022 № 809).

Глубокий анализ российского законодательства и практики его применения показывает, что в некоторых случаях идейные и ценностные основы правового регулирования в нашей стране не отражают те ценности, которые сформировались и господствуют в нашем обществе. Вместо признания семьи важнейшим участником общественной жизни российское право опирается исключительно на концепцию личного участия каждого человека в гражданском обороте, во взаимоотношениях с государством, тогда как на самом деле мы видим, что реальным участником этих отношений выступает такая важнейшая социальная общность, как семья. Многие правовые документы в нашей стране сегодня упоминают семью и прямо заявляют о целях защиты семьи, однако само понятие семьи остается в юридическом отношении крайне неопределенным. В большинстве случаев речь идет о семье как об объекте защиты: например, глава 20 Уголовного кодекса называется «Преступления против семьи». А то, что семья должна признаваться как полноправный участник общественных отношений, законодательство чаще всего не отражает.

Меры социальной защиты и поддержки, по существу, адресованные семьям (предоставление пособий и социальных выплат, обеспечение жильем, передача многодетным семьям многоместных автомобилей), юридически оформляются как выплаты или передача имущества отдельным членам семьи.

Например, в законе Приморского края о социальной поддержке семей прямо написано, что выплата предоставляется женщине (кроме тех случаев, когда она такую выплату получить не может), право на получение регионального семейного капитала в Костромской области либо пособия на детей в Красноярском крае имеет, как сказано в их региональных законах, «один из родителей». Почему же меры, которые называются поддержкой семей, адресуются только кому‑то из членов семьи?

Правовые аспекты семейных отношений эксперты «РГ» разъясняют в рубрике «Юрконсультация»

А закон определяет, что такое семья?

Николай Кропачев: В том‑то и дело, что в разных областях законодательства даже понятие семьи оказывается разным — в трудовом, социальном, жилищном, административном, гражданском праве границы того сообщества, которое может называться семьей, оказываются совершенно разные. Где‑то это только супруги, состоящие в зарегистрированном браке (в гражданском праве), а где‑то — фактически любые люди, живущие вместе и ведущие совместное хозяйство (в жилищном). Чаще всего семьей можно считать родителей и детей (собственных либо усыновленных), но только несовершеннолетних, поскольку взрослые дети, даже и проживающие совместно с родителями, уже членами одной семьи не признаются. Нет ни общих прав, ни общего имущества семьи (хотя, по сути дела, совместная собственность супругов таковой является), ни обязанностей семьи (например, воспитание детей — обязанность только родителей, но не бабушек и дедушек, не совершеннолетних братьев и сестер, даже если они живут вместе), ни общей ответственности.

Какой тут зарубежный опыт?

Николай Кропачев: Мы видим, что за рубежом есть примеры признания семьи участником правовых отношений — в Италии права семьи «как естественного союза, основанного на браке» закреплены в Конституции, в нескольких государствах СНГ права и обязанности семей предусмотрены кодексами о браке и семье, во Франции семья — единый налогоплательщик. Нова и революционна эта идея для нашего, отечественного законодательства, притом только современного. Ведущие российские правоведы и мыслители ее неоднократно высказывали. Например, один из самых главных столпов мировой социологии, выпускник Санкт‑Петербургского университета Питирим Сорокин в своем учебнике по теории права признавал семью коллективным субъектом права. И подобное положение дел некоторое время признавалось советским законодательством.

Объясните, пожалуйста, что это предложение даст семейным россиянам?

Николай Кропачев: Дело в том, что часто не учитывается, живет ли человек один и, например, тратит все свои доходы только на себя либо содержит неработающую жену, детей, престарелых или нетрудоспособных родственников. На несовершеннолетних детей есть небольшие налоговые вычеты, иногда для целей предоставления социальных выплат учитывается средний подушевой доход (и тоже только определенных членов семьи), но никак не общность доходов, расходов, обязательств по погашению кредитов, полученных на общее жилье, и так далее. Совместная собственность признается только для супругов, хотя фактически иногда она формируется за счет усилий и вклада всех членов большой семьи. Пособие по потере кормильца должно быть адресовано всем нетрудоспособным членам семьи, помощь от государства или обеспечение жильем должно быть организовано так, чтобы исключить возможность кого‑то из членов семьи использовать их по своему усмотрению и, может быть, в своих личных целях.

У семьи должны возникать общие обязанности — например, по сохранению семейных реликвий, таких как государственные награды. Члены семьи и ответственность тоже должны делить между собой. Разумеется, речь не об уголовной ответственности — тут каждый отвечает за себя, но если требуется возмещать ущерб, в особенности причиненный несовершеннолетними, должны быть механизмы распределения ответственности.

Как это будет реализовано — пока говорить рано. Это вопросы, требующие большой кропотливой профессиональной работы, но нам пора двигаться в этом направлении.

По мнению Святейшего Патриарха Кирилла, общество состоит не из личностей, а из семей. Обоснованно ли такое мнение юридически?

Александр Щипков, ректор Российского православного университета святого Иоанна Богослова: Утверждение патриарха Кирилла, что именно семья, а не разрозненные индивиды формирует общество, для социологов и представителей иных общественных наук звучит революционно. В действительности эту истину хорошо понимают не только люди верующие, для которых семья есть «малая церковь», но также и люди светские.

Не случайно в русском языке метафора семьи очень продуктивна. Мы часто говорим, если на работе сложился хороший коллектив — «мы как одна семья». Во время войны говорят о «фронтовом братстве». Почему? Потому что семья выражает тот ключевой принцип, который лежит в основе нашей культуры. Это общинное начало, соборность — или, иначе, «всемство», как говорил Достоевский. Все это проявляется и в церковной жизни, и в светской. Проявляется вопреки усиленному навязыванию нам эгоизма и сверхгедонизма, ницшеанской морали «умри ты сегодня, а я завтра». Чужда она глубинному русскому человеку. Теплота совместности — вот важнейшее наше качество — и оно прежде всего проявляется в семье. Ведь это самый тесный круг близких людей.

Нация и социум в России основаны прежде всего на культурных и религиозных, а не на политико‑технологических основаниях. А главный их проводник — опять же семья. В этом отношении русская культура ощутимо отличается от западной. Поскольку восточное христианство вырастало на трудах Дионисия Ареопагита, Максима Исповедника, Григория Паламы. На нас гораздо меньше повлиял сегментирующий взгляд на мир и человека, заданный трудами Аврелия Августина, а затем деятелями западной Реформации. Мы другие. Земное и небесное у нас не разделены непреодолимой пропастью — есть путь обожения, теозиса.

Общинность, совместность, приверженность общему делу — все это для нас крайне значимо. Понятия о должном и недолжном, допустимом и недопустимом легко вписать в юридические параграфы и вменить каждому в отдельности. А вот сфера идеалов и целеполагания формируется и разделяется совместно, ее невозможно выдумать в одиночку. Это плод общего творчества. Именно так действует и развивается национальная традиция. Например, сейчас у нас подъем патриотизма — он же общий. И закон окажется неполным, если не будет учитывать и отражать эту часть нашего жизненного мира. Патриарх дает нам единственно верный взгляд на общество, который концептуально опирается на традицию, а не на просвещенческий либерализм.

Семью действительно необходимо признать коллективным субъектом права. С одной стороны, это приблизит наше законодательство к реальной жизни, а с другой стороны, затруднит атаки на семью и вообще на родственные отношения. Сегодня наблюдаются попытки регламентировать родительский статус, вписать его в «рыночную сферу» и подчинить бюрократии. А это не менее опасно, чем ювенальные технологии. Очень важно, чтобы не только отдельный человек, но и семья в совокупности была хорошо защищена на уровне закона.

Николай Кропачев: Если за семьей будет признан статус самостоятельного участника правовых отношений — это будет юридическим признанием той роли, которую семья на самом деле играет в нашем обществе.

Прежде чем решать правовые задачи, нам нужно осмыслить значение и ценность семьи в общественном укладе. Семья, как писали классики отечественной юриспруденции, — это социальный союз, в котором формируются и воспроизводятся навыки солидарности и уважения к авторитету. В семейных отношениях формируются навыки поведения, ориентированного на общее благо. Именно в семье находит опору порядок и благосостояние государства, а потому и государственный союз, как утверждал Михаил Михайлович Сперанский, зиждется не на государственном договоре, а «на силе любви семейственной». В семейных отношениях формируются и основы права — внутри семьи отношения строятся на определенных правилах и традициях, из них вырастает и признание права, привычка и осознание необходимости следовать установленным правилам — не за страх, а из понимания их силы и авторитета.

На XII Петербургском международном юридическом форуме много говорили о том, что традиционные российские духовно‑нравственные ценности являются залогом безопасности и суверенитета государства. С вашей точки зрения, какие инструменты по их защите были бы наиболее эффективными?

Александр Щипков: Видимо, не стоит уповать только на правовые инструменты воплощения этих ценностей в социальной жизни, однако право способно сыграть свою роль в этом. Прежде всего нужна ясность и определенность в том, что понимается под той или иной традиционной ценностью. Для этого нужны научные разработки, но их результаты должны отражаться в таких источниках, к которым может обратиться каждый. Полагаю, что значимую роль в этом может сыграть нормативный словарь государственного языка, издание которого предусматривает действующий Закон «О государственном языке РФ». Санкт‑Петербургский университет по поручению правительства готовит самую, на наш взгляд, социально значимую часть — толковый словарь. Всемирный русский народный собор уже присоединился к этой работе. В словаре необходимо точно отразить те значения, которые должны вкладываться в ключевые слова, описывающие традиционные духовно‑нравственные ценности.

Для чего все же нужен толковый словарь государственного русского языка? Он так специфичен, что требует разъяснений?

Николай Кропачев: Это новая и очень трудная задача. Мы стремимся подготовить такой словарь, который сможет стать основой взаимопонимания в нашем обществе, создать основу для общего языка — в прямом и переносном смысле — между самыми разными социальными группами, в том числе профессиональными. Убежден, что правовые нормы эффективно работают лишь тогда, когда они изложены ясно и понятно для тех, кто их должен соблюдать. Создать такую ясность и понятность, предъявляя требования только к тем, кто готовит законы и другие нормативные документы, невозможно. Иногда предмет правового регулирования настолько сложен и разнообразен, что бытовой лексикой его описать невозможно. Для этого‑то и нужен словарь, заглядывая в который, каждый гражданин сможет понять хотя бы общий смысл того, что от него требует закон, а от законодателя потребуется только излагать свои предписания предложениями, которые не будут слишком громоздкими и синтаксически сложными, хотя это и не исключает специальную терминологию. Духовно‑нравственные ценности — пример того, что залог их реального воплощения в жизнь — четкое понимание всеми, что понимается под словами, описывающими содержание таких ценностей.