Санкт-Петербургские ведомости: Стандарт выше государственного

Николай Михайлович, вы руководите знаковым вузом страны шестой год, все эти годы стали временем реформ не только для системы образования, но и для Университета.

...и давайте посмотрим хотя бы на формальные показатели. Четыре-пять лет назад бюджет Университета был 2,7 млрд рублей, сейчас — более 13. В 2013 году количество научных публикаций выросло на 12 % по сравнению с 2012 годом. Современного оборудования в Университете сейчас на 4 млрд рублей, причем основная часть куплена за последние три года. Средняя зарплата в СПбГУ была 18 тысяч рублей, сейчас — 63 тысячи. Ведь несколько лет назад мы начали с того, что через суд вернули в Университет 280 млн рублей переплаченных налогов...

Как это переплаченных?

Так. В 2008 году мы не знали, сколько в Университете сотрудников. По данным различных служб, их было то ли 11 тысяч, то ли 15 тысяч человек. Не знали, сколько оборудования. Инвентаризации в Университете не было с 1924 года... Только в Петергофе обнаружились тысячи книг, которые хранились в мешках из-под цемента в неотапливаемом помещении. Были, например, юридические дореволюционные книги, прижизненные издания Гете. Да что книги — мы целые здания «находили», оформленные по генеральной доверенности на определенное лицо, о чем в университетских документах почему-то не упоминалось.

Так что первое время ушло на наведение порядка, и только после этого мы смогли резко продвинуться вперед.

Я про научное оборудование говорил. Ведь страшная картина была: у наших ученых-естественников уже с трудом принимали статьи в ведущие журналы, потому что исследования проводились на оборудовании, которому 30–40 лет. Интересно, что наши ученые умудрялись и на нем делать открытия, но для того, чтобы в публикации указать, что эксперименты проводились на современном оборудовании, приходилось выезжать, например, в Хельсинки на несколько дней, брать в соавторы финских профессоров... По этой причине, кстати, СПбГУ среди вузов мира самый «крутой» с точки зрения работ в соавторстве.

Замечу, мы не просто купили оборудование. Мы ввели новый принцип пользования им.

Научный парк?

Научный парк СПбГУ, состоящий из 21 ресурсного центра. Таких научных парков и в Европе немного, а в России нет вообще. И главное новшество — система доступа к этому оборудованию.

Раньше оборудование было при кафедре, при лаборатории — и попробуй кто с соседней кафедры им воспользоваться. Это объяснимо: у кого оборудование — у того и гранты, и загранкомандировки, и конференции. «Хозяева» оборудования не любили делиться еще и потому, что, как правило, им же приходилось его содержать и ремонтировать.

Сейчас, чтобы провести исследование на оборудовании, не нужно ни к кому ходить и о чем-то просить. Нужно подать заявку в электронном виде, которая при этом видна всем, чтобы никто не мог «лоббировать» свои интересы. Чья заявка была подана первой — та и должна быть удовлетворена.

В результате у нас научный парк работает по 16 часов в сутки. Ведь оборудование через пять лет устаревает, его нужно загружать на полную мощность. Или информационные ресурсы: в 2006 году у Университета было в 6 раз меньше электронных научных баз, чем у Гарварда. Сейчас у них 160 баз, а у нас — 140. У МГУ не больше — 110.

У нас единственный в стране центр социологических интернет-исследований, в мире таких меньше десяти. Я говорю не про опросы на улице или по телефону (мы это тоже делаем), а про опросы через Интернет: за короткое время мы получаем данные, которые недоступны другим исследователям. И это интересно не только социологам, но и математикам, международникам.

А как раньше распределялись средства, полученные вузом на науку? Ректор с проректорами решали. Мы перевели финансирование научных исследований на внутренний конкурс. Его проводит не администрация, а экспертный совет.

Кто входит в экспертный совет?

Экс-министр финансов Алексей Кудрин, директор Курчатовского института Михаил Ковальчук, лауреат Филдсовской премии Станислав Смирнов, декан факультета психологии МГУ Юрий Зинченко, несколько иностранных ученых...

Это больше десятка человек, специалисты в разных областях. Конечно, они не могут рассмотреть все заявки. Но есть мировая база экспертов, которые проводят оценку проектов для разных фондов — мы этих экспертов привлекаем, они дают оценку, а экспертный совет СПбГУ принимает решение. А к Кропачеву с этим ходить бесполезно — Кропачев тут ничего не решает.

По зарплате: как она теперь распределяется?

Сегодня «средний» сотрудник больше 50 % своей зарплаты получает из стимулирующих фондов. Профессор понимает, что может получать 30 тысяч рублей, а может и гораздо больше.

Стимулирующий фонд расходуется по представлениям деканов факультетов, то есть людей, которые свой коллектив знают. А поскольку система документооборота в Университете не закрыта, то в принципе представления деканов о премировании можно увидеть. Это тоже определенный общественный контроль.

Мы в отличие от других российских вузов публикуем информацию о том, какая в Университете зарплата — применительно к коллективам факультетов, к категориям должностей, какие системы оплаты у проректоров, у зав. кафедрами, у ректора. Сейчас как минимум у четырехсот ученых зарплата выше, чем у ректора.

В Университете есть отдельный конкурс, по которому можно получать надбавку (в течение года) за публикационную активность — от 5 до 120 тысяч рублей дополнительно в месяц.

Мы, введя такую систему оплаты, увидели, что наиболее активные ученые СПбГУ — это всего 3% от 6 тысяч сотрудников! Если ориентироваться на слова ректора МГУ Садовничего, то в коллективе должно быть не меньше 10% деятельных сотрудников, которые двигают остальных...

Какие административные реформы в Университете можно назвать ключевыми?

Мы запретили ученым занимать административные должности. Нельзя быть, например, и руководителем ресурсного центра, и соавтором публикаций: возникнут подозрения — не пользуется ли администратор своей

должностью? Хочешь публиковаться и получать денежные надбавки за это — иди в ученые. Хочешь организовать работу — иди в администраторы.

Мы ввели реальный конкурсный отбор на должности. В российских вузах на одно место обычно сколько претендентов? Один. А чтобы казалось, будто есть хоть какая-то конкуренция, вузы публикуют информацию о конкурсе на замещение какой-либо должности в своих внутренних журналах — тиражом, к примеру, 100 экземпляров.

Мы же зарегистрировали электронное СМИ, в котором публикуется информация о конкурсах на должности. И к нам пошли люди «со стороны». Но понятно, что кафедра будет голосовать только за своего, и мы ввели систему электронной трансляции заседаний ученых советов по конкурсной процедуре. Претендент может потребовать организовать открытую лекцию, может запросить запись заседания кафедры. Вся процедура конкурсного отбора прозрачна.

Сейчас завершился четвертый конкурс мегагрантов. Финансирование первых проектов уже прекратилось, то есть можно судить, способны ли лаборатории, созданные приглашенными учеными, жить без «мегагрантовской» поддержки?

Сейчас в Университете таких мегапроектов семь. Больше только в МГУ — десять лабораторий.

Большинство проектов получило поддержку для продолжения исследований. Например, завершился мегагрант по климатологии, но профессор Йорн Тиде, мировая величина в области исследования Арктики и Антарктики (вы понимаете, насколько это важно для России), согласился продолжить у нас работу, причем за небольшие деньги.

В этом году мы выиграли право на два новых мегапроекта — в области химии и психологии. Но мы пошли дальше: провели собственный конкурс крупных грантов. По результатам первого раунда конкурса будет создано четыре новые лаборатории в области биомедицины и социологии.

Кроме «мегагрантового» ученого психолога Елены Григоренко из Йельского университета мы договорились еще с одним сильнейшим психологом, тоже из Йеля, — он согласился работать на обычной ставке профессора, ему просто интересно. Осенью в Университет приехал создавать лабораторию нобелевский лауреат в области экономики Кристофер Писаридес (финансирование Университета и банка «Возрождение»). Вот-вот откроется лаборатория одного из ведущих нейрофармакологов Рауля Гайнетдинова, ее мы организовали совместно со Сколковским институтом науки и технологий.

Поговорим об СПбГУ как образовательном учреждении: Университет — в числе вузов, имеющих право проводить дополнительные вступительные испытания. Университет этим правом пользуется активно? И каково сейчас «качество» абитуриента?

Да, СПбГУ, как и МГУ, c 2009 года имеет право проводить дополнительные испытания. Но этой возможностью Университет в последний раз воспользовался в 2011 году.

Мы отказались от дополнительных экзаменов, потому что в обществе их продолжают воспринимать как инструмент блата и коррупции. Сейчас СПбГУ проводит дополнительные испытания при приеме только на те направления, где необходимы творческие способности, например, на дизайн, вокальное искусство, журналистику.

А понятие «качества» абитуриентов часто применяют при сопоставлении российских вузов друг с другом: считается, что это показатель того, какой вуз выбирают для себя сильные абитуриенты. СПбГУ за последние три года даже по сугубо формальному показателю — среднему баллу зачисленных на 1-й курс — поднялся на первое место среди всех классических университетов России.

Вообще суждения об уровне подготовки абитуриентов по стране часто субъективны: общедоступных количественных данных об этом нет. Но, например, результаты международного исследования PISA — 2012 (Programme for International Student Assessment), в котором участвуют школьники пятнадцати лет, то есть будущие абитуриенты, таковы: по сравнению с предыдущим циклом исследования, который проводился в 2009 году, показатели российских учащихся выросли. По математической грамотности — с 468 до 482 баллов, по читательской грамотности — с 459 до 475 баллов, по естественно-научной — с 478 до 486 баллов.

На какие факультеты абитуриенты стремятся?

СПбГУ ведет прием не на факультеты, а на образовательные программы. Сегодня нет ни одной программы бакалавриата или магистратуры, которую можно осуществить в полном объеме силами только одного факультета. Не случайно и Минобрнауки переходит с этого года на аккредитацию даже не вузов, а образовательных программ.

Если говорить о предпочтениях наших абитуриентов, они за последние годы во многом изменились. Интерес постепенно смещается в область естественных, точных наук и информационных технологий. Но по «количественной» статистике в СПбГУ на сегодняшний день к самым популярным направлениям относятся экономика, юриспруденция, менеджмент, журналистика, связи с общественностью и реклама, лингвистика, социология.

Мы ориентируемся на рынок труда и востребованность тех или иных специальностей и за последние три года открыли более трех десятков новых образовательных программ и пересмотрели традиционные. В 2014-м откроется совместная программа с «Яндексом» для подготовки специалистов по математическим и компьютерным наукам; нормой становится так называемое включенное обучение, когда семестр или два студент проводит в вузе-партнере. У нас десять основных образовательных программ на иностранных языках, и их количество увеличится.

Сейчас в образовательном стандарте перечислены не предметы, из которых «складывается» юрист, химик или физик, а компетенции, которыми «на выходе» он должен обладать. Например, юрист на нашем экзамене решает задачки: он должен увидеть противоречия в законодательстве и суметь их разрешить, при этом в распоряжении студента — компьютерный доступ ко всей информационной базе. Мы не заставляем зубрить статьи. Самое главное — решить задачу.

Кроме того, мы давно перешли на свои собственные стандарты: МГУ стал выдавать свой диплом в 2011 году, мы — еще в 2009-м. Сегодня из всех российских студентов, которые обучаются по собственным стандартам конкретного вуза, половина — учащиеся СПбГУ. Вузов, которые имеют право вести обучение по своим стандартам, уже десятки, но им пока не удается разработать стандарты «не ниже государственных».

Что позволяет собственный образовательный стандарт, чем он лучше общего?

Такой подход приближает к работодателю.

В каждой учебно-методической комиссии, в научной комиссии факультета должны быть представители работодателей. Это они знают, какие компетенции понадобятся сотрудникам завтра. Мы учим несколько лет и не имеем права вносить изменения в программу, на которую студент поступал. Так что если работодатель заранее не сформулирует нужные ему компетенции, то через эти несколько лет может получить специалиста, который ему не нужен.

Когда деканом факультета искусств стал Валерий Гергиев, деканом экономического факультета — Отар Маргания (председатель совета директоров банка «Возрождение». — Ред.), деканом Высшей школы менеджмента — Андрей Костин (президент — председатель правления ВТБ. — Ред.), мы получили не только статусных людей, но и структуры, которые за ними стоят. У Костина служба по подбору персонала, наверное, уже днюет и ночует в Петербурге.

В ЛГУ — СПбГУ существовал институт научных сотрудников — людей, которые по большей части занимаются исследованиями и в меньшей — преподаванием. Как сейчас распределены наука и преподавание? Ведь есть блестящие лекторы, которые не сильны в науке, и есть талантливые ученые, которых непродуктивно «отвлекать» на ведение лекций?

Я понимаю, о чем вы. Из юристов за всю историю СПбГУ только два стали академиками. Точнее, три, но знаменитый А. Ф. Кони — по изящной словесности. А так — только Анатолий Васильевич Венедиктов и Георгий Кириллович Толстой.

Про Венедиктова, великого ученого, рассказывали его ученики: не дай бог попасться ему, когда он идет в аудиторию. Он очень не любил вести занятия, специально шел медленно, чтобы встретить кого-нибудь из своих аспирантов и перепоручить ему ведение лекции — а сам, довольный, возвращался к научной работе.

Несколько лет в Университете, действительно, не было научных должностей. Когда я готовился занять пост ректора, передо мной стояла задача найти способ выбить деньги на возвращение должности «научный сотрудник». Деньги выбить не удалось, но мы нашли юридическое решение: сейчас в штате есть сотрудники, которые занимают и профессорско-преподавательские, и научные должности. Но на принципиально новой основе. Раньше научные сотрудники и преподаватели были двумя формально не связанными группами, сейчас это единая группа по своим правам и возможностям — научно-педагогические работники.

А вот распределение времени, которое сотрудник тратит на преподавание и науку, должно оговариваться в индивидуальном контракте.

Но все-таки в Университете немало недовольных переменами.

Некоторых не устраивает то, что утрачена власть: на многое уже не нужно согласие ни декана, ни зав. кафедрой, ни проректора, ни ректора.

Сейчас доктор наук может написать заявление, чтобы войти в состав Ученого совета, — раньше выдвигать кандидатуры могла только кафедра. Хочешь работать в методической комиссии — пиши заявление. В научной комиссии — пиши заявление. Но знаете... Люди боятся реализовывать эти возможности. Три года назад мы разрешили сотрудникам участвовать в конкурсах на загранкомандировки без согласия зав. кафедрами и деканов. Ни один сотрудник не решился в первый год обойтись без согласования! Только на второй-третий год дело пошло.

А еще многие боятся прозрачности, как бы странно это ни звучало. В 2009 году, когда утверждалась программа развития СПбГУ до 2020 года, я предложил включить в нее дополнительно два направления. Первое — «Открытый университет». Университет всегда был «гнездом» революции, попыток «завести» студентов и преподавателей было очень много, но мы поняли, что единственная возможность противостоять этому — максимальная открытость. Сейчас мы приглашаем журналистов на прием к ректору, на заседания приемной комиссии; деканское совещание — тоже открытое. Все письма к ректору публикуются на сайте — знаете, когда просят кого-то «устроить», орден «дать»... У нас даже запись экзаменов происходит. Все решения приемных комиссий публикуются на сайте, все экзаменационные комиссии возглавляют только приглашенные специалисты. В 2011 году в СПбГУ была введена интернет-трансляция всех защит диссертаций. А после моего обращения к Владимиру Путину (тогда премьеру) это требование распространилось на все вузы.

И второе направление, которое я предложил, — «Экспертный университет». В Европе, в США, если возникает глобальная задача — развитие экономики региона, климатические изменения, политические проблемы, — кто готовит аналитические материалы руководителям страны, бизнесу? Сотрудники университетов. Такого, чтобы в российский вуз явился глава крупной корпорации посоветоваться по вопросу организации бизнеса, проведения исследования, практически не было. Подобными вопросами занимались отраслевые институты, но эти оценки далеко не всегда были объективны, ведь НИИ подчинены министерствам. Вузы в этом смысле скорее дадут независимую экспертизу.

Сегодня Университет делает до шести экспертиз в день. Самого разного плана. Мой любимый пример: подготовка Сочи к Олимпиаде только начиналась, к нам обратилось Минэкономразвития — можно ли анапские пески использовать для производства цемента? Проанализировали, сделали заключения: нельзя по таким-то правовым и содержательным основаниям.

Университет два года назад получил здания Академии тыла и транспорта. То и дело поднимается тема возвращения математиков и физиков из Петергофа в центр...

Сила классического университета — в единении различных направлений научной и учебной деятельности. В том, что, например, экономисты находятся рядом с менеджерами, юристы рядом с медиками, журналисты — с международниками и филологами. Общаются ученые, студенты, преподаватели, объединены информационные и материально-технические ресурсы.

Сейчас условия для такого взаимопроникновения отсутствуют. В середине 1960-х естественно-научные факультеты были перевезены на окраину, в Мартышкино. Поэтому стали невозможны многие междисциплинарные исследования — те, которые должны проходить в одних общих лабораториях, — где физик будет стоять рядом с химиком или биологом. А это сложно представить, если у Университета более 300 зданий в Петербурге и Ленинградской области.

Университету жизненно необходимо территориальное единство. Только в декабре 2011 года, когда СПбГУ получил здания Академии тыла и транспорта, у нас появился шанс объединиться. Мы уже разработали проектную документацию, и в 2014 году нам выделили финансирование для ремонтных работ в этом комплексе.

Если говорить о возможности переезда математиков и физиков из Петергофа, то, скорее всего, мы говорим об отдаленном будущем. Но наше стремление к единству получило важнейшую поддержку от членов попечительского совета СПбГУ, который возглавляет председатель правительства Д. А. Медведев. Осенью 2013 года он дал поручение проработать вопрос о возможности строительства нового кампуса для Университета. К середине 2014 года рабочая группа под руководством министра экономического развития должна подготовить предложения по этому вопросу.

Доводилось слышать, что СПбГУ в качестве магистрального направления развития выбрал медицину, биологию — то, что в мире сейчас «в цене».

Биомедицина — одно из приоритетных направлений в рамках программы развития СПбГУ, но причина связана с другим.

Что служит двигателем науки? Многие говорят — военно-промышленный комплекс. Но в некоторых странах ВПК нет, а наука двигается. Почему? Потому что есть стимул, куда более серьезный, — здоровье человека.

Побывайте в медицинской клинике западного университета: там человек, его здоровье — это стержень, вокруг которого вертятся биология, физика, химия, математика, юриспруденция, психология.

Мы в Университете открыли четыре биомедицинские лаборатории, но смотрите: одну возглавил биолог, вторую — математик, третью — физик, четвертую — химик. В каждой будут работать на свою основную науку, но в конечном счете — на здоровье человека в широком смысле: физическое, психическое, социальное.

Я считаю, что «сердцем» Университета должна быть клиника, с которой сотрудничают коллективы и биологов, и химиков, и экономистов. Каждый коллектив занимается своим делом, но все связаны с «сердцем». А через него — с человеком, которого мы лечим, права которого защищаем во время лечения и так далее...

Раньше в Конституции приоритеты были перечислены в таком порядке: интересы государства, общества, человека. Когда поставили на первое место человека, многие критиковали: ну и что, просто слова местами поменяли. На самом деле это обозначение приоритетов. Сейчас нужно этот порядок, приоритеты, менять и в нашей реальной жизни.