Вижу человека, служащего своему делу

​Накануне 50-летия Н. М. Кропачева мы попросили профессора кафедры уголовного права юридического факультета Вадима Семеновича Прохорова, почетного профессора СПбГУ, рассказать о юбиляре.

Когда вы впервые обратили внимание на студента Кропачева?

Легкий вопрос... Когда он учился на втором курсе. А я, тогда еще доцент, вел у них в группе практические занятия по общей части уголовного права. Студент Кропачев выделялся на общем фоне. Видно было, что он готовится к занятиям, умело выступает, отстаивая свою точку зрения... Знаете, есть студенты, внешне мало активные, которые слушают, но предпочитают отмалчиваться. А Николай Кропачев всегда активно участвовал в работе группы, и при этом, свободно владея речью, вступал в дискуссии.

Наше сотрудничество перешло на третий курс, когда я у той же учебной группы вел семинарские занятия уже по особенной части уголовного права. Два года мы с Николаем были, что называется, в одной упряжке. Впечатление он производил хорошее — как один из самых лучших, думающих, рассуждающих студентов.

На третьем курсе студенты закончили изучать курс уголовного права. Н. М. Кропачев Но для 4 курса я читал довольно любопытный спецкурс «Основные проблемы уголовного права». На лекции спецкурса студенты приходят добровольно, с любой кафедры, по выбору — приходят те, кому интересна тематика. Ко мне пришли многие — в том числе и Николай Кропачев. Споры были жаркими — мы сосредоточились на обсуждении сложных дискуссионных вопросов.

Что такое ответственность? Это была главная проблема, которая нас волновала. Мы шли от более узкого вопроса: что является основанием уголовной ответственности? Вина человека, состав преступления или сам факт преступления... Вопрос этот не был решен в правоведении, специалисты отстаивали разные точки зрения. Но мы исходили из того, что уголовная ответственность — только одна из сторон ответственности социальной. Ответственное поведение личности — это исполнение человеком своей социальной роли, своего долга. Это позитивный аспект социальной ответственности. Но есть и негативный: если человек не выполняет требования долга, а тем более поступает вопреки социальным нормам, тогда включается механизм принуждения. Так работают, в частности, нормы уголовного права. И ответственность заключается в исполнении долга либо добровольно, либо по принуждению... Проблема, которую мы решали, была живая, незаурядная. И соображения студента Кропачева на эту тему перекликались с моими.

Затем была дипломная работа Николая Кропачева — и вы стали его научным руководителем.

Да, тематика его дипломной работы естественным образом вытекала из наших обсуждений. Защитил он ее, конечно, на «отлично», и мы рекомендовали его в аспирантуру по кафедре уголовного права. Это было вполне естественное продолжение его обучения на факультете. Склонность к теоретическому мышлению, хорошо поставленная речь, навыки ведения дискуссий — эти качества помогали Николаю. Его научным руководителем при подготовке кандидатской диссертации стал профессор Н. А. Беляев. Но наше сотрудничество продолжалось.

Николай Михайлович считает вас и академика Ю. К. Толстого своими учителями.

Что скрывать, мне приятно такое мнение. И действительно, я имел некоторое отношение к его становлению как человека, как ученого и как администратора... Но тут важно другое, и я не случайно подробно рассказывал о наших дискуссиях тех лет. Тема ответственности и справедливости волновала его, что называется, с младых ногтей. И эти размышления формировали его идеологию, мировоззрение. Именно тогда, в 17–18 лет, закладывался нравственный фундамент администратора Кропачева — с понятий о должном, о справедливом. За все годы, что мы с ним рядом, он ни разу не позволил себе нелояльного отношения к человеку. Он убежден: все должно быть основано на законе, это единственный способ достичь справедливости. Хотя из-за прямолинейного стремления к справедливости он может быть достаточно жестким, его действия могут кому-то не нравиться. Но быть добреньким для всех и быть справедливым — разные вещи. Доброта безмерна, а справедливость соизмеряет должное с тем, что есть на деле, и выносит свой вердикт. Вердикт не всегда приятный. Но столь же бескомпромиссно он судит и самого себя.

Вадим Семенович, под вашим руководством вырастал не только Кропачев-студент или аспирант, но и Кропачев-руководитель. В 1993 году вас избрали деканом юридического факультета.

И я пригласил Николая на должность первого заместителя, он к тому времени был уже доцентом. Ситуация на факультете была тяжелая, и мы вместе решали, что делать. Подвалы были затоплены водой, потолки обваливались, треть стекол разбита, было холодно и противно. Даже стульев не хватало, и студенты таскали их с собой из одной аудитории в другую... Нас было не так много, но мы собрались и решили: сделаем факультет таким, каким он должен быть, каким мы хотим его видеть. Решили: мы не начальники, мы — обслуживаем факультет.

Для того чтобы привести факультет в нормальный вид, нужны были средства. Где их взять? Родилась идея, как заработать деньги. Профессор А. А. Собчак, бывший тогда мэром Санкт-Петербурга, предложил обучать праву депутатов Ленгорсовета. Это и был первый набор специального юридического факультета по переподготовке кадров. Теперь бывшие депутаты занимают разные посты и с гордостью говорят, что закончили юридический факультет СПбГУ... Деканом специального юридического факультета стал Н. М. Кропачев, постепенно спецфак развивался, платные формы обучения устраивали всех. На зарплату мы тратили малую часть заработанных денег — так решили в самом начале. Но имея финансовые ресурсы, мы взялись за решение бытовых вопросов: осушили подвалы, починили крышу, постепенно отремонтировали помещения. У Кропачева, в отличие от меня, сильная хозяйственная жилка. И он был душой процесса преобразования факультета.

Вместе мы побывали в США и посмотрели на организацию учебного процесса там. Увидели, как там оборудованы библиотеки, какую важную роль они играют в западных вузах. Вернулись — и взялись за реорганизацию библиотеки нашего юридического факультета, которая была в запущенном состоянии. Иностранный фонд гнил, большинство книг были недоступны для читателей. Работала библиотека по минимуму: выдали учебники — собрали учебники. Так было... А сейчас библиотека юридического факультета — одна из лучших в Европе. И я считаю, вполне заслуженно Н. М. Кропачев (вместе с другими сотрудниками факультета) стал лауреатом премии Президента России в области образования за создание новых технологий обучении на базе библиотечного информационно-компьютерного комплекса.

Работали мы тогда дружно, не жалея времени. Приходили на работу каждый день (раньше такого не было — всегда удавалось выкроить денек-другой, чтобы передохнуть...). Наши отношения никогда не омрачались разногласиями или недомолвками. Субординация была четкая, но отношения дружеские.

Платные формы обучения, можно сказать, спасли Университет в годы резкого падения бюджетного финансирования. Примеру юридического факультета последовали и другие — тогда же, в 1990-е годы.

То, что Николая Михайловича избрали ректором, наглядно демонстрирует тот факт, что другие деканы признали его лидером. Это отношение складывалось постепенно. А вначале не все понимали нашу политику. Стремление заработать некоторые отождествляли с рвачеством. Хотя юридический факультет много делал на благо Университета: отремонтировали здание на 22-й линии, еще одно — на 6-й линии (там находится Издательство СПбГУ) и ряд других зданий. И постепенно от недоумения, непонимания общественное мнение пришло к одобрению. Другие факультеты тоже пошли по этому же пути, вводя платные формы обучения.

Сегодня Университет избавляется от болезненных симптомов самоуспокоенности. От декларации «Мы первые, мы лучшие» постепенно переходим к нормальной деятельности. Работы выше головы. Нужно прийти к естественному порядку, когда люди делают свое дело спокойно, обыденно, как дышат... А то, что мы действительно лучшие, пусть скажут другие.

Курс Н. М. Кропачева на усиление роли факультетов очень логичен. Университет — громоздкое сооружение, и управлять им из одной точки невозможно, будь руководитель хоть семи пядей во лбу. А путь разумной самостоятельности факультетов — при соблюдении контрольных (прежде всего финансовых) функций за ректором — открывает определенные творческие возможности для развития. Решение тех или иных вопросов идет гораздо быстрее и эффективнее, когда у деканов факультетов развязаны руки, и они действуют самостоятельно.

Вадим Семенович, задам прямой вопрос: какие качества личности Николая Михайловича Кропачева вы цените?

О его высокой работоспособности мы уже говорили. Еще важно его умение четко поставить цель и следовать к ней прямым курсом. А в отношениях с людьми ценно его внимание, деликатность, умение слушать. Он не обижает, даже если приходится идти против желания человека. Поэтому как администратор и как человек он мне симпатичен.

Бывает, человек приходит к декану или к ректору с какой-то просьбой. Но не всякое желание может быть удовлетворено, хотя любой человек рассчитывает на сочувствие. И Николай может выслушать и понять любого — это талант, который необходим любому администратору, но не все им обладают. А у него это естественное свойство, которым нужно дорожить.

С этим связано еще одно — благодарное, я бы назвал, отношение к старшему поколению, дух внимания, заботы о ветеранах. Люди стареют, это естественно, но с факультета никто из пожилых не был уволен. Часть нагрузки берут молодые, а ветераны выполняют роль консультантов. Декан оберегает их. Это четко сформулированная позиция Н. М. Кропачева, и это хороший урок молодым... Сейчас, когда вокруг твердят о кризисе, о безработице, универсанты могут чувствовать уверенность в завтрашнем дне.

Но говоря о его положительных качествах, я не отношусь к нему, как к иконе. Мы часто с ним спорим, не соглашаемся друг с другом. Например, я противник Болонской системы, а он ее сторонник...

Как вы считаете, насколько сознательно Николай Михайлович выстраивает свою карьеру?

Очевидно, что без четко поставленной цели человек не стал бы идти по ступеням вверх. Да, Николай честолюбив — и в этом разница между ним и мною, к примеру. Но каждому свое, во-первых. А во-вторых, он идет наверх не ради карьеры, а ради дела. Он сначала делал то, что необходимо было делать, на уровне факультета, а затем перерос эти рамки — и двинулся дальше. Это не проявление карьеризма (когда для человека главным становится пост, власть), а поиски внутренней гармонии. Кому-то нужно написать еще один роман, кто-то становится слесарем высокой квалификации, мастером своего дела. Административная работа тоже заслуживает уважения и признания. И я вижу не человека у власти, а человека, служащего своему делу.