Выжить в длительной изоляции и не сойти с ума. Советы полярника

О том, как жить и работать в условиях изоляции, сохранять оптимизм и не ссориться с окружающими, рассказал полярник, гляциолог, доцент кафедры физической географии и ландшафтного планирования СПбГУ, ведущий научный сотрудник лаборатории изменений климата и окружающей среды Арктического и антарктического научно-исследовательского института Алексей Екайкин.

Как долго вам приходилось находиться в полярной экспедиции? Сколько коллег было с вами?

Я приезжаю в Антарктиду только на летний сезон, на зимовку не остаюсь. Зимовка на полюсе длится больше года, а летние экспедиции — несколько месяцев. Самая продолжительная экспедиция у меня длилась шесть месяцев, из них в центральной Антарктиде, на станции «Восток», я пробыл четыре.

На станции «Восток» со мной жили и работали около 20 человек. На два месяца мы выходили в поход — к станциям «Прогресс» и «Мирный». В походе участвовали не все, к тому же мы разбивались на группы и жили в домиках на санях по три-четыре человека. Это, пожалуй, самая близкая к карантину ситуация: деваться в походе из этого домика некуда. На стоянках, конечно, можно выйти погулять, но недалеко и ненадолго.

Проходят ли полярники психологическое тестирование перед экспедицией, как космонавты?

Мы проходим медосмотр и в том числе общаемся с психиатром. Если человек не годен по состоянию здоровья, его могут не взять. Однако это касается реальных заболеваний. Специальных тестов на совместимость, как у космонавтов, у нас нет. Может быть, и зря, потому что иногда оказывается, что люди не очень совместимы. Но, с другой стороны, у нас не настолько тяжелые условия, как в космосе. Там ведь живут по нескольку месяцев в максимально закрытом пространстве, причем очень маленькой группой — в экипаже обычно около трех-четырех человек.

Полярникам проще: какая-никакая природа вокруг, можно побыть одному, отойти в сторонку, подышать. Это если говорить о летних экспедициях. На зимних, скорее всего, сложнее — там обычно и людей меньше, и на улицу не выйти, потому что температура воздуха «за бортом» около минус 70 градусов. Но на станции у каждого есть своя комната, поэтому, думаю, серьезных проблем у них тоже не случается.

Возникают ли вообще в экспедициях стрессовые ситуации, ссоры и как удается с ними справляться?

Коллективы у нас сложившиеся, костяк жителей станции — люди, которые приехали не в первый раз, друг друга уже знают. И они формируют социальное пространство вокруг себя. В полярных экспедициях мало новичков. И система, можно сказать, самоочищается. Те, кто совсем не может уживаться с людьми, в следующий раз просто не поедут. А останутся те, кто все-таки умеет сосуществовать с другими.

Я даже не могу припомнить ссор — по крайней мере, в летний сезон, когда езжу я, серьезных конфликтов не случалось. Во многом потому, что на станции очень много работы — просто адское количество. Все заняты своим делом и видят друг друга только на завтраке, обеде и ужине.

Кстати, расскажите, каков распорядок дня в полярной экспедиции? Как обычно строится день?

В восемь утра — завтрак, в час дня — обед, в семь вечера — ужин. Это стержень, который задает тон всему дню. На завтрак ходят немногие, имеют возможность его проспать, но я всегда хожу: чтобы доработать до обеда, нужно много энергии. А помимо приемов пищи у всех распорядок разный — в зависимости от того, какую работу человек выполняет. Я, например, в основном работаю на гляцио-буровом комплексе, в гляциологической лаборатории, отбираю образцы в поле. Но бывают и камеральные дни, когда я сижу у себя в комнате с компьютером, пишу или считаю.

Каждый знает, чем ему заниматься. У меня режим примерно такой же, как в городе. Но есть люди, которые работают по сменам. Например, механики ДЭС — дизель-электростанции. Их четверо, и он следят за тем, чтобы дизель-генераторы бесперебойно работали и снабжали станцию теплом и электричеством. Контролировать этот процесс нужно постоянно, потому что, если ДЭС отключится хотя бы на сутки, мы все погибнем. Поэтому механики станции дежурят сменами по суткам: сутки через двое, например.

У метеоролога совершенно другой режим, потому что ему нужно ходить на метеосроки. То есть каждые шесть часов он должен идти на свою площадку и снимать показания. Конечно, многое сейчас пишет автоматика, но определенные измерения может сделать только человек. Поэтому метеоролог никак не может спать больше шести часов подряд — у него свой режим. В том числе у него есть срок в час ночи, затем следующий в семь утра, затем в час дня, а потом около восьми вечера. Так что у всех режим разный.

А каким образом распределены хозяйственные обязанности на станции — между всеми или для этого есть отдельный персонал?

На станции есть повар, электрик, радист, а другие хозяйственные дела — например, уборка и мытье полов — распределяются между всеми в равной степени. Те, кому позволяет режим (например, врачи, когда никто не болеет), могут взять на себя немного больше обязанностей. А вообще, дежурства распределены равномерно: каждый день новый человек отвечает за хозяйственную часть. Такая работа затрагивает всех.

Что полярники делают в свободное время? Собираются вместе или проводят досуг в одиночестве?

Свободное время? А что это такое? Мы почти всегда работаем — и после ужина тоже. Если говорить о станции «Восток», то там особенных возможностей для досуга нет. Помещение для отдыха очень маленькое, рассчитанное буквально на пять человек. Там есть телевизор — иногда можем посмотреть.

Сейчас, поскольку у всех есть компьютеры, по большей части каждый отдыхает в своей комнате. Интернет на станции позволяет и фильм посмотреть, и в игру поиграть, и в соцсетях посидеть.

Но это если говорить про «Восток» — станция расположена в глубине Антарктиды. А другие наши станции находятся на побережье, и там, например, можно летом гулять, ходить на рыбалку. Если теплый день — и в футбол поиграть. Там возможностей для досуга гораздо больше. И комната отдыха просторная: в ней, например, стоит бильярдный стол, есть библиотека.

В гости со станции на станцию ходите?

Ходим. В том числе и на станции других государств. На «Востоке» такого, правда, нет: у нас ближайшая станция — франко-итальянская «Конкордия», и до нее около 500 километров. А вот рядом с «Прогрессом» есть станции Индии, Китая, подальше — Австралии. Они довольно активно общаются друг с другом и даже зимой ходят в гости.

Есть ли в Антарктиде развлекательная инфраструктура?

У разных стран и на разных станциях все организовано по-разному. Американская станция «Мак-Мердо», например, по антарктическим меркам — огромный город. Летом там живет около двух тысяч человек. Там есть и магазины, и бары, и заведения общепита, столовые. К ним приезжает огромное количество туристов.

На наших станциях все по-другому: платных услуг нет — ни баров, ни кафе, ни магазинов. Мне, конечно, кажется, что это упущение, хотелось бы, чтобы и на наши станции приезжали туристы. Это может приносить большие деньги.

Есть ли на станции праздники, выходные? Если что-то отмечаете, то как?

Официально у нас там выходных нет, все дни рабочие. Но, конечно, выходные иногда бывают — ведь человек не может работать совсем без остановки. Главное развлечение на станции, кроме еды, — это баня по субботам. А воскресенье — обычный рабочий день, ничем от других не отличается.

Бывает в течение и летнего, и зимнего сезона несколько праздников. Основные — это, конечно, Новый год и день рождения станции. На «Востоке» это 16 декабря. На зимовке отмечают и государственные праздники — например, День Победы. В прошлом году в Антарктиде даже прошла акция «Бессмертный полк». Специфический антарктический праздник — день середины зимовки. Но никто не высчитывает эту середину, праздник отмечают 21 июня — в день летнего солнцестояния. У нас в Северном полушарии это самый длинный день в году, а в Южном, наоборот, — самая длинная ночь. Ну и отмечаем дни рождения участников экспедиции.

На праздники собираемся вместе, общаемся. Бывают угощения — частично может быть что-то выделено из довольствия станции, но многие привозят с собой, кооперируются. Бывает даже шампанское. В целом праздник мало отличается от того, как его отмечают на «большой земле».

Не возникали ли в экспедиции чувства одиночества, несвободы? Или, может быть, просто бывало скучно?

Скучно точно не было ни разу — всегда есть чем заняться. Это вообще универсальный рецепт, который подходит и для жизни на «большой земле». Если начинаешь скучать — займись работой. Причем желательно физической. Ведь это физиология: ты поработал руками, устал — и выделяются эндорфины, настроение поднимается. Труд на компьютере всем прекрасен, но не дает этого чувства радости. В Антарктиде у меня гораздо больше физической работы, чем здесь, в городе, поэтому скучать не доводилось.

Однако во время похода вглубь Антарктиды скука возникала. Там реально нечем заняться. Пока механики сидят за рычагами, едут — что тебе делать? Ты можешь спать, но что тогда делать ночью? Двигаться негде. И даже почитать невозможно: тряска мешает. Лучший выход — сидеть в кабине с механиком и развлекать его беседой. Так и сидишь часами, на разные темы болтаешь. Или таращишься в горизонт.

Что может помочь справиться с трудностями в изоляции? Только работа?

Я сейчас тоже сижу в изоляции, пошла уже пятая неделя. И я плохо ее переношу, становится не по себе от такого режима. Хоть какое-то развлечение — выйти в магазин раз в три дня. Так что мне тоже нынешняя ситуация дается с трудом.

Да, главный рецепт борьбы со скукой и ссорами в изоляции — работа. Когда занят, просто нет времени ни скучать, ни ругаться. Даже если нет удаленной работы, ее непременно нужно придумать. И обязательно выполнять физические упражнения. Не столько для того, чтобы не потолстеть — хотя и это тоже важно, сколько для выработки тех самых эндорфинов. Радость приходит, когда напрягаются мышцы.