Коммерсант: Одна из главнейших задач ректора — обеспечить создание и соблюдение правил

Николай Михайлович, вы стали ректором Санкт-Петербургского университета почти девять лет назад и серьезно изменили правила, по которым он живет. А изменился ли за это время ваш взгляд на то, каким должно быть университетское образование?

Естественно, мое представление о том, каким должно быть университетское образование, за прошедшие годы изменилось. Но есть базовые принципы, которые я последовательно отстаиваю и стараюсь воплотить в жизнь. Например, еще в конце 1990‑х годов я предлагал не выискивать некачественные диссертации среди уже защищенных, поскольку это не изменит причин их появления, а вводить собственные университетские ученые степени. Тогда каждый вуз своим именем и своей репутацией будет отвечать за уровень каждой диссертации. Сейчас это право уже предоставлено законом двум ведущим вузам страны, а со временем, я надеюсь, станет и общей нормой.

Тогда же была понятна необходимость введения для каждого учебного заведения своего диплома о высшем образовании и делегирования сильным вузам права работать по собственным образовательным стандартам. В 2008 году у СПбГУ и МГУ появилось право работать по собственным образовательным стандартам, в 2009‑м — выдавать собственные дипломы.

Собственные образовательные стандарты позволяют нам максимально полно использовать мощнейший университетский потенциал, увеличить долю профессиональных дисциплин, приблизить качество подготовки выпускников к тем требованиям, которые им в будущем предъявят работодатели.

Приглашение в университет известных специалистов-практиков (таких как Валерий Гергиев) тоже объясняется логикой «выпускник должен соответствовать требованиям рынка»?

Конечно, но не только этим. В каждом из этих случаев есть своя логика и своя цель. Так, Валерий Гергиев — великий маэстро, сильный лидер и человек, который понимает, каким должно быть образование, возглавил недавно созданный факультет искусств. А вот Андрей Костин стал директором Высшей школы менеджмента СПбГУ, когда мы были уже на подступах к попаданию в топ мировых рейтингов в данной области (например, рейтинга Financial Times) и к получению институциональной аккредитации. И что сделал Костин? Он адаптировал дополнительные образовательные программы в области менеджмента к потребностям современного рынка. В результате университет стал зарабатывать на дополнительных программах в области менеджмента в десять раз больше!

Еще один наш «звездный декан» — Михаил Ковальчук. Начиная сотрудничество с ним, мы договаривались весьма прагматично: нужно развивать ядерную физику, но у нас в СПбГУ нет места для установки соответствующего оборудования, поэтому мы проводим занятия на базе Курчатовского института. Таким образом мы решаем свои задачи, а Михаил Валентинович как руководитель института способствует подготовке высококвалифицированных кадров — будущих ученых-физиков. Кстати, так же обстоит дело и с Костиным: пока другие организации вкладывают огромные деньги в создание собственных структур, которые красиво именуются «корпоративными университетами», ВТБ успешно решает свои задачи на базе нашего университета.

В этом году в государственных аттестационных комиссиях (ГАК) СПбГУ, которые оценивают дипломные работы выпускников, впервые были только работодатели. Оправдал ли себя такой эксперимент?

Работодатели в аттестационных комиссиях — это независимые эксперты, критически и заинтересованно относящиеся к тому, что происходит в университете. По существующим правилам комиссии должны состоять из работодателей как минимум наполовину, и опыт показывает, что деканы нередко подбирают кандидатов по принципу лояльности. Поэтому в 2016 году, после обсуждения с директорами институтов и деканами факультетов, мы решили сформировать комиссии полностью из работодателей — столько лояльных членов комиссии, пожалуй, не наберешь.

После защит были проведены встречи с членами ГАК, мы услышали немало конструктивной критики и в адрес нашего образовательного процесса, и в адрес наших стандартов. От работодателей звучали вопросы: «Зачем вы вот это включили в стандарт? А почему вот этого здесь нет?» И это очень ценный опыт не только для нас! После того как мы включили работодателей в комиссии, многие из них наконец поняли: если мы направляем им на рассмотрение наш образовательный стандарт, то ждем отнюдь не слепого одобрения, а именно конструктивной критики. Благодаря этому эксперименту университет смог показать себя работодателям, а те поняли, как могут влиять на подготовку специалистов.

На мой взгляд, главный результат — процедура итоговой аттестации стала более прозрачной, работодатели увидели наши проблемы и достижения и теперь готовы активно и осознанно включаться в университетскую жизнь.

Помимо собственных образовательных стандартов, у СПбГУ теперь есть право присуждать собственные ученые степени. Недавно вы вместе с ректором МГУ выступали за продление переходного этапа, в рамках которого еще могут проводиться и защиты по процедуре ВАК. Зачем его продлевать и каким еще вузам, по-вашему, можно предоставить право присуждения собственных степеней?

Действительно, на первом этапе реализации этого нововведения ученые степени в университете можно защищать как по собственной процедуре, так и по процедуре ВАК. И мы считаем, что переходный период, нужно продлить: ведь целых полгода после реформы ушло на подготовку к этой работе. Первая защита в СПбГУ состоялась 17 января 2017 года, и к сентябрю работа над совершенствованием этой технологии еще не будет завершена. Сейчас по поручению премьер-министра рассматривается вопрос о том, чтобы внести в закон изменения и продлить эксперимент.

Что же касается других вузов, то, на мой взгляд, получить право присуждения степеней без участия ВАК могут лишь те из них, у кого есть практика проведения собственных защит. Ведь и сегодня любой вуз страны может присуждать собственные ученые степени, только они не будут признаваться в нашей стране как государственные. СПбГУ, например, проводит собственные защиты с 2013 года, и за эти несколько лет у нас состоялось 13 защит диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук СПбГУ по математике, биологии, физике и геологии.

Кроме того, нужно, чтобы защиты в вузе проходили абсолютно открыто. У нас в университете установлены очень жесткие правила: диссертация должна быть выполнена на русском и английском языках, а в диссертационный совет обязательно входят российские и иностранные специалисты. Совет формируется под каждую защиту, и в него включаются ученые, специализирующиеся именно в области защищаемой диссертации. Мы не хотим превращать защиту в корпоративную вечеринку, поэтому все заседания диссоветов транслируем в режиме онлайн, а все материалы публикуем в открытом доступе.

Наконец, важнейшим условием для предоставления вузу права присуждать собственные степени является его вовлеченность в мировую науку. В университете должно быть достаточно ученых, которых приглашают принимать участие в защитах диссертаций в ведущих вузах мира, которые имеют научные публикации в высокорейтинговых журналах, которых приглашают на знаковые научные конференции с основными докладами, то есть люди с именем, авторитетом и серьезным опытом.

Вы изменили систему заключения контрактов с сотрудниками: раньше все трудовые договоры были пятилетними, теперь их срок дифференцирован. С чем связано это решение?

Современный рынок труда предъявляет все более жесткие требования к специалистам, а значит, и требования к тем, кто их готовит — то есть к преподавателям вузов — также должны расти. Мы глубоко убеждены, что никакой «уравниловки» в условиях труда (а это, замечу, не только сроки контрактов, но и заработная плата) быть не может. Все люди разные, и все они вносят разный вклад в жизнь университета. А значит, и продолжительность контракта, и заработная плата должны определяться индивидуально. Сейчас в СПбГУ есть разные контракты — от годичных до бессрочных. И обратите внимание — бессрочных контрактов, которые мы заключаем с учеными, имеющими особые достижения, нет больше ни в одном вузе России.

Заключить бессрочный трудовой контракт мы предлагаем тем научно-педагогическим работникам, которые в течение длительного времени показывают высокие результаты своей деятельности. Причем показатели эффективности анализируются в зависимости от области знаний — нельзя ведь с одной меркой подходить к работе филолога и химика, юриста и географа.

Впервые о возможности заключения таких контрактов мы думали еще в 2015 году, причем предполагали, что это будет относиться только к профессорам. Но после общественного обсуждения было решено предлагать бессрочные контракты и доцентам — при наличии высоких для своей области знаний достижений.

По истечении срока контракта сотрудники проходят конкурс. Критерии оценки их работы довольно формальны: количество научных статей, участие в грантах. Отличаются ли как-то условия участия в конкурсе для сотрудников, которые предпочитают заниматься наукой и не преподавать, и для тех, кто, напротив, выбирает педагогику?

Да, сейчас у нас три группы должностей: научный сотрудник, преподаватель-практик и преподаватель, занимающийся учебно-научной работой. Требования для участников конкурсов на эти категории должностей разные.

Например, к преподавателям-практикам не предъявляются требования о научных публикациях, а к научным сотрудникам — о преподавательской нагрузке. Для третьей категории соотношение научной и преподавательской работы меняется в зависимости от статуса должности и потребностей вуза. Эта система, на мой взгляд, достаточно эффективна.

Вас часто называют реформатором, кардинально перестроившим работу университета и стремящимся «навести порядок». Вы действительно ставите перед собой эту цель?

Главная задача, которую, на мой взгляд, необходимо решить, — не навести порядок, а восстановить единство университета. В какой-то момент СПбГУ фактически распался на массу факультетов, лабораторий, центров и центриков, руководители которых имущество и деньги университета расценивали как свои собственные, поэтому стремились обособиться. В зданиях вуза находились незаконные гостиницы и рестораны, конфетные и мебельные фабрики, никакого учета и контроля не существовало. Не говоря уж о том, что это практически привело к утрате одного из главных университетских преимуществ — междисциплинарности.

Были и достижения, но и они работали не на весь университет. Еще в 1996 году у юристов была создана первая в России электронная библиотека, но студенты и преподаватели других направлений не могли даже туда попасть. И было, наверное, лучшее в России общежитие, куда селили опять-таки только юристов. Мы приняли решение: это будет имущество всего университета. То же самое с Научным парком, оборудование которого сейчас доступно всем универсантам без исключения.

Но речь не столько о структуризации имущества, сколько об интеллектуальном объединении: суть современной науки и образования в междисциплинарности, а этот подход подразумевает сотрудничество, а не разграничения. Сила университета — в его единстве. За последние три года мы создали 16 междисциплинарных программ, аналогов которым на российском рынке образовательных услуг сегодня нет. Естественно, они вызывают повышенный интерес у абитуриентов. Среди них, например, образовательная программа бакалавриата «Юриспруденция (с углубленным изучением китайского языка и права КНР)». Она стала самой популярной у абитуриентов этого года! Такие возможности есть только у единого университета.

Сегодня ректор СПбГУ — не выборная, а назначаемая должность. Как это влияет на управление вузом?

Несмотря на то, что я на должность назначаюсь, а не избираюсь, я полностью завишу от ученого совета во всех академических вопросах, а любой преподаватель в этих же вопросах от меня абсолютно независим. Кроме того, многие процессы, которые в других вузах определяются волей избранного ректора, у нас регламентированы четкими правилами. Например, любой преподаватель по собственному желанию может войти в состав учебно-методической комиссии, любой доктор наук — может войти в состав совета ВАК по своей специальности. Предусмотрено и право самовыдвижения в состав ученого совета СПбГУ, и масса других прав, которых нет в других вузах России.

Если делать акцент только на назначаемости ректора, но не говорить о созданных в университете условиях, то все будет выглядеть совсем не так, как на самом деле. Нужно обращать внимание на то, что в университете созданы и работают правила, дающие сотрудникам вуза полную академическую свободу.

Поменялось ли спустя девять лет руководства вузом ваше отношение к институту избираемости ректора?

Начну с того, что в 2008 году назначаемость ректора была инструментом решения определенных проблем. Тогда за каждой сауной и гостиницей, незаконно расположенной в университетском здании, стоял руководитель — человек, имеющий доверенность ректора на распоряжение имуществом. И как вы думаете, выбрали бы эти люди ректором того, кто говорит, что вместо их успешного бизнеса будут учебные площади?

Назначаемость ректора мы использовали для принятия множества непопулярных, но абсолютно необходимых решений, многие из которых, кстати, ограничивали права руководства. Ректор и проректора, например, больше не имеют права распоряжаться средствами по своему усмотрению — сейчас все распределяется на конкурсной основе.

Если бы должность ректора тогда была выборной, то реформы и развитие университета прекратились бы довольно быстро — сколько бы голосов я набрал на следующих выборах? А вот сейчас уже можно проводить выборы. За эти девять лет университет изменился, теперь университетом управляют правила, которые большинством сотрудников признаются как позитивные. Правда, теперь и должность ректора стала гораздо менее привлекательной: он ничего никому не раздает, ничего не имеет, ничего не распределяет.

Одна из главнейших задач ректора — обеспечить создание и соблюдение правил. У сотрудников СПбГУ есть разные мнения, не всегда поддержка бывает абсолютной. Но разве вы встречали коллективы, в которых есть только одна точка зрения по всем вопросам? Я с такими не сталкивался.