Искусство добра и справедливости — юриспруденция как поле для исследований
В этом году коллективы сотрудников СПбГУ по направлению «Юриспруденция» выиграли ряд грантов Российского гуманитарного научного фонда. Два из них получили коллеги, специализирующиеся в области государственного и административного права. О том, что в российской юриспруденции станет объектом исследования ученых СПбГУ, мы поговорили с Тимуром Викторовичем Соколовым, преподавателем СПбГУ, кандидатом юридических наук, главным консультантом Управления конституционных основ уголовной юстиции секретариата Конституционного суда Российской Федерации.
Тимур Викторович, вы участвовали сразу в двух заявках на гранты. В одном исследовании вы были участником, в другом — руководителем гранта.
Да, мы называем это «большой» и «малый» гранты — или «взрослый» и «молодежный». В рамках «большого» будет исследована тема «Доступ к судебной защите субъективных публичных прав: пределы, социальная поддержка и перспективы развития в условиях электронного правосудия». Руководитель исследования — известный конституционалист, профессор СПбГУ Е. В. Гриценко, соисполнители: профессор Н. И. Дивеева, доцент А. В. Должиков, наш бывший аспирант М. И. Проскурякова и я. В рамках данного гранта мы будем исследовать большой круг вопросов, включая теоретические основы судебной защиты субъективных публичных прав, их сущность, соотношение с основными, конституционными правами, а также тренды их развития в XXI веке. Особое внимание будет уделено истории, тому, как появлялись институты судебной защиты субъективных публичных прав в России и отчасти в зарубежных странах.
Что такое субъективные публичные права?
Это права, которыми каждый человек пользуется в сфере публичного права, о котором еще римляне говорили, что оно принадлежит всему народу, а не отдельным частным лицам. Эти права обеспечиваются государством. Например, свобода передвижения, избирательные права и многие другие. Как видно из темы, мы рассмотрим сразу несколько аспектов. Во-первых, посмотрим на пределы этих прав, насколько далеко они распространяются. Во-вторых, проанализируем социальную поддержку граждан в защите их прав со стороны государства.
Социальная поддержка — это бесплатная юридическая помощь?
Да, вы правы. На латыни это называется pro bono. Правосудие — вещь дорогая, не все граждане могут позволить себе оплатить услуги квалифицированного юриста. Мы посмотрим, как это понятие вписывается в конституционное и административное судопроизводства. Здесь же есть некий парадокс: по сути, государство помогает гражданам с собой же судиться, но это и есть ценности правового государства, первый принцип конституционализма — ограничение произвола публичной власти.
В теме гранта упоминается и «электронное правосудие». Поясните, пожалуйста, суть термина.
Повсеместное внедрение информационных технологий видоизменяет традиционные представления о судебном процессе, в котором сейчас происходит просто настоящая цифровая революция. Мы наблюдаем изменение форм коммуникации суда и сторон: уже распространена подача обращений в электронной форме, давно используется видеоконференцсвязь и происходит публикация судебных актов, осуществляется трансляция судебных заседаний.
Второй слой цифровой революции — это развитие правил доказательственного права. У нас появляются правоотношения только в цифровой форме — например, электронная торговля или преступления, совершаемые в сфере информационных технологий. Имеющееся ныне правовое регулирование написано для бумажного документооборота, для жизни, наверное, в конце 80-х годов, когда не были столь распространены цифровые технологии. Сейчас как в России, так и за рубежом появляются новые вызовы и вопросы, на которые тоже нужно находить ответы.
Такие правоотношения не вписываются в привычные нормы доказательственного права? Появляются какие-то «электронные доказательства»?
Да, всё так: в дополнение к уже имеющимся правилам у нас должны появиться правила работы с доказательствами, существующими исключительно в электронной форме (это и переписка по электронной почте, и сообщения в мессенджерах, видео, фото). Например, наша судебная и следственная практика до сих пор сопротивляется использованию видеозаписей в цифровой форме, потому что в отличие от пленочной записи, судьи считают, что там невозможно установить подлинность — нельзя верифицировать.
А вы попробуете с этим побороться?
Мы будем обсуждать с техническими специалистами, есть ли какой-то способ консервированного использования записи, когда понятно, что ее невозможно изменить вообще, либо, по крайней мере, чтобы можно было это как-то проверить. Вообще, цифровая революция ставит перед правосудием всё новые и новые вопросы. Сейчас создание искусственного интеллекта делает в каких-то сферах правоприменения ненужным участие человека.
Это возможно реализовать на практике?
Здесь очень интересен зарубежный опыт. Например, в Британии студент 4-го курса разработал программу, которая составляет жалобы на постановления суда. Робот составил жалобы, которые были затем удовлетворены судами, и штрафы отменены. Так вот, таких штрафов накопилось уже на 4 миллиона фунтов стерлингов при среднем штрафе от 20 до 100 фунтов стерлингов!
Это же огромная сумма! А как работает этот робот?
Схема такая: есть сайт, на котором любой желающий англичанин может зарегистрироваться, ввести данные о своем административном правонарушении: что, где, когда, а также копии процессуальных документов. Машина обрабатывает данные, ищет ошибки — либо фактические, либо юридические. Как ни странно, находит их и пишет жалобу.
Но мне казалось, человек в правосудии — это важно!
Важно, поэтому и возникает вопрос — где цифровой революции остановиться, чтобы профессия юриста, юриспруденция как искусство добра и справедливости продолжали существовать.
Когда исследование будет завершено, что его ждет в перспективе?
Научный результат — прогноз развития российского правосудия в сфере публичных прав с конкретными рекомендациями о возможности принятия необходимых в этой сфере мер, возможно, даже норм права.
Может ли поменяться что-то в законодательстве? Услышит ли ваши рекомендации законодатель?
Мы постараемся, чтобы он услышал. Будет, конечно, коллективная монография. Мы проведем конференцию, студенческие мероприятия и симпозиум с немецкими коллегами. Представим итоги на конференции по мониторингу правоприменения и, надеемся, на юридических форумах — молодежном и большом.
Какова тема второго гранта, где вы являетесь руководителем?
«Конституционные юстициарные права: российская система прав человека в сфере правосудия в контексте опыта зарубежных стран». Конституции всех стран так или иначе предусматривают положения о правосудии — либо как собственно права человека, либо как принципы правосудия. Где-то эти тексты очень похожи, где-то различны, но за ним кроется один и тот же смысл. Я поставил себе амбициозную задачу: посмотреть конституции всех стран мира, а их 193, выписать все права человека, относящиеся к сфере правосудия, которые там содержатся, и затем проанализировать их, выявив наиболее повторяющиеся права. Я пока насчитал таких прав 13. Затем мы попытаемся понять, почему все конституции содержат примерно одинаковый комплект прав о правосудии.
Есть какая-то гипотеза? Почему они одинаковые?
Нам кажется, что за этим стоит идея, условно называемая «архетипом правосудия». Это результат некого коллективного бессознательного, который не зависит ни от политического режима конкретной страны, ни от особенностей ее национальной культуры. Это представление о процедуре справедливого по своей форме разрешения спора третьей авторитетной стороной, то есть судом.
Если это архетип, значит, он сложился когда-то очень давно?
Да, мы будем смотреть его развитие в режиме «от Адама до Саддама»: от родоплеменного строя, рабовладельческого и феодального укладов вплоть до современных международных стандартов. Таким образом, если гипотеза подтвердится, то мы получим частную научную теорию, раскрывающую правила естественного правосудия. Это будет универсальная закономерность, которую нужно учитывать при выработке процессуального законодательства.
Здесь по итогам исследования тоже будет написана монография?
Да, будет такая научная работа. Еще предполагается, что мы организуем международный научный круглый стол — презентуем свое исследование и поделимся опытом с зарубежными коллегами.
А как начинается работа над заявкой для получения гранта? Помогает ли в этом администрация Университета?
Помогает, и мы очень благодарны Университету за эту помощь. Отдел поддержки научных грантов консультирует соискателей, помогает с оформлением заявки и, что самое главное, с отправкой конкурсной документации в Москву. Отделы поддержки научных исследований по различным направлениям подготовки помогают заполнить документы, например, при регистрации проекта в ЦИТиС (это обязательная стадия, без нее никуда). Планово-финансовое управление СПбГУ занимается вопросами финансового сопровождения грантов. Все это происходит очень оперативно, а ты занимаешься тем, чем и должен заниматься, — наукой.
Сейчас вы выиграли два гранта, вы уже получили деньги на научную работу?
Когда команда выигрывает грант, подписывается грантовое соглашение, на основании которого на счет Университета поступают деньги. Благодаря поддержке коллег из УНИ мы довольно быстро получили деньги: как мне сказали в РГНФ, первыми в стране. Потом деньги расходуются на несколько направлений: поездки на конференции, публичные мероприятия, работу в архивах, оплату труда людей, которые занимаются исследованием.
Вы так увлеченно рассказываете об исследованиях!
Я за российским законодательством наблюдаю с 1998 года, вижу в нем много если не проблем, то тех вопросов, которые можно решить иначе, с большей рациональностью, что ли.
Да вам же всего десять лет тогда было!
Но я очень хотел быть судьей! У меня близкие родственники связаны с судебной системой. Буквально с пятого класса я имел возможность наблюдать за судопроизводством вживую. Это и зародило во мне самый непосредственный интерес к этой проблематике и к этой профессии. Суд — даже с эстетической точки зрения — прекрасен!
Я знаю, что вы из Томска. Почему вы выбрали Петербург?
Это чудо! На пятом курсе я придумал тему своей кандидатской диссертации, а будучи на первом курсе аспирантуры, приехал на стажировку в Конституционный суд России собрать правоприменительную практику для проведения исследования. Меня определили в подразделение, где я сейчас работаю. Мой нынешний начальник очень заинтересовался моей темой, а спустя четыре дня предложил мне должность в аппарате Конституционного суда. Я не стал отказываться. Пройдя все необходимые процедуры, я стал сотрудником суда.
А в СПбГУ как попали?
Опять же — чудом! Я учился в аспирантуре РАНХиГС, но уже работал в Петербурге. Я представлял защиту своей кандидатской диссертации только в СПбГУ, поэтому пришел на прием к декану юридического факультета профессору Наталье Александровне Шевелевой с вопросом о потенциальной возможности защиты диссертации в СПбГУ. Мне оказали очень теплый прием, мы начали сотрудничать, сначала неформально, но уже через год мне предложили преподавать.
Сколько лет вы уже преподаете?
Пять. Я — представитель третьего поколения учителей в моей семье, мои бабушка и мама были директорами школ. Для меня преподавание — это даже не работа в ее рутинном и тяжелом смысле слова, это форма отдыха, форма существования. Я поступал в педагогический университет, поступил, но выбрал юриспруденцию.
Вы помните свои первые лекции? Было трудно?
Было интересно! Я шел на это как на какое-то испытание, проверку себя. Смогу ли я удержать внимание студентов всю пару? А как это сделать? Нужно прочитать много умных книжек, знать теорию, примеры из судебной практики. Лекция — это же моноспектакль в двух действиях по 45 минут, но у меня он проходит без антракта.
Вы, кажется, сами были прилежным студентом?
Вовсе нет! В школе вообще был троечником, хотя окончил школу всего с тремя четверками, а в университете всегда сидел на последней парте и никогда ничего особо не зубрил, так как хотел понять суть вещей. Учиться юриспруденции мне было интересно, я получал от учебы удовольствие, поэтому и окончил Томский университет с отличием, даже без четверок.
А наши студенты-юристы в СПбГУ такие же — заинтересованные?
Я люблю повторять, что студенты делятся на две категории: умные и добрые. В студентах СПбГУ, с которыми я работаю, эти качества соединяются очень часто.
Советуете ли вы молодым преподавателям, студентам, аспирантам участвовать в конкурсах и пытаться выиграть грант?
Конечно! Это большой и ценный опыт, это способ проверить, что ты представляешь из себя как ученый, это реальный способ проверить актуальность и востребованность своих знаний и научных интересов. Это серьезный шанс получить финансирование. Надо пробовать обязательно, под лежачий камень вода не течет!