Перезагрузка: Решение этических вопросов в Университете: раньше и теперь. Часть первая

Часть вторая

Некоторые из таких случаев подпадают под действие юридических норм и решаются в рамках действующего законодательства. Другие вопросы можно решить административным путем (например, наложением дисциплинарного взыскания либо путем беседы с каждой из сторон). Но гораздо чаще ситуации лежат в этической плоскости, затрагивают общепринятые моральные нормы. Как решаются такие проблемы в Университете? Как они решались раньше? И как решаются теперь?

Давно

Комиссия по этике Ученого совета СПбГУ была создана недавно. Она работает в нашем Университете уже девять лет, с весны 2011 года (Как решаются в Университете этические вопросы?). А как этические вопросы решались в Университете прежде?

Если говорить о далеком прошлом, то существование структур, чем-то напоминающих этическую комиссию, имеет длительную историю в российских университетах, — ответил доцент В. Ю. Перов, заведующий кафедрой этики, руководитель образовательной программы «Прикладная этика» СПбГУ. — Предтечей могут считаться положения в «Общем уставе императорских российских университетов» (1804) в главе XIV «О суде университетском». Она посвящена судебным полномочиям правлений университетов, состоящих из ректора, деканов факультетов и одного из ординарных профессоров, который назначался попечителем членом правления в качестве заседателя. Это правление, наряду с осуществлением деятельности по руководству университетов, принимало решения по различным спорам, в том числе материальным, как между преподавателями, так и студентами. Интересно, что эти решения могли быть оспорены в «общем собрании» (что-то похожее на ученый совет в современных российских университетах).

Позднее в «Общем уставе императорских российских университетов» 1863 года появляется положение о специальном университетском суде (гл. V, отд. III), который ежегодно избирался из числа профессоров с обязательным участием представителей юридического факультета (председателем должен был быть юрист). К ведению этого суда относились вопросы о нарушении студентами университетских правил, а также случаи столкновения между студентами, преподавателями и должностными лицами университета, как на территории университета, так и вне ее. Такое положение дел просуществовало не очень долго, и в «Общем уставе императорских российских университетов» 1884 года упоминание об университетских судах уже отсутствовало.

В начале ХХ века министерство просвещения Российской империи предприняло попытки возродить такую деятельность, издав ряд документов, наиболее существенными из которых были «Временные правила о профессорском дисциплинарном суде в высших учебных заведениях министерства народного просвещения» (1902) и «Инструкция профессорскому дисциплинарному суду при университетах» (1908). Хотя этими документами предусматривалось создание в университетах собственных положений, дальше проектов и их обсуждения дело не пошло.

Тем не менее профессорские дисциплинарные суды, в том числе и в Санкт-Петербургском императорском университете, существовали и функционировали. Они разбирали факты нарушения студентами, преподавателями и сотрудниками университетских правил, в том числе и некоторые возникающие между ними конфликты. На основании опыта деятельности профессорских судов университетами были подготовлены предложения по изменению «Временных правил...», они даже начали рассматриваться и обсуждаться на уровне министерства просвещения, но так и не были приняты. Профессорские дисциплинарные суды в российских университетах, по сути, прекратили свою деятельность с началом Первой мировой войны в 1914 году, хотя формально они были упразднены только в 1916 году.

А в советское время?

Советский период развития в плане существования университетских «этических кодексов и комиссий» является крайне сложным и противоречивым, как с точки зрения происходивших процессов и событий, так в отношении их возможных оценок. Кратко можно упомянуть следующее.

С одной стороны, господствующая коммунистическая (марксистско-ленинская) идеология была изначально «морально нагруженной», поскольку предполагала в качестве своей имманентной составляющей воспитательно-перевоспитательную функцию. С другой стороны, «классический» марксизм довольно негативно относился к морали как «пережитку прошлого». На протяжении достаточно долгого времени после Октябрьской революции этика рассматривалась как «буржуазная наука» (задолго до появления этих ярлыков у генетики, кибернетики и т. д.), поэтому фактически не существовало ни теоретической этики, ни преподавания этических курсов. Только в конце 1950-х — начале 1960-х годов ситуация начала меняться, стали появляться и этические исследования и общие учебные курсы под названием «Марксистко-ленинская этика».

Не менее противоречивыми и неоднозначными были и процессы оценки этического поведения и решения моральных конфликтов между работниками в СССР. С одной стороны, в советское время не было и не могло быть ничего, что носило бы название «этический комитет» или «этическая комиссия». С другой стороны, близкие им функции зачастую выполняли партийные, комсомольские, профсоюзные и пр. комитеты. Любопытно, что в конце 1940-х — начале 1950-х почти во всех министерствах и ведомствах СССР даже создавались «суды чести» для работников (по образцу «судов офицерской чести»), но эта практика не прижилась.

Стоит помнить, что, будучи частью авторитарной и идеологизированной системы государственного управления, партийно-комсомольские и другие комитеты в то же время являлись выборными органами, которые на «низовом» уровне предприятий и организаций были довольно тесно связаны с работниками, что требовало повышенной чувствительности к «мнению коллектива». Эти структуры должны были реагировать на нарушение общепринятых моральных норм, в том числе неформальных норм профессиональной этики. Не идеализируя партийно-комсомольское прошлое и не ностальгируя по нему, следует отметить, что иногда они справлялись с этическими функциями. Жившие в советское время помнят про рассмотрение «персонального дела», по результатам которого кто-то получает «выговор по аморалке» (хотя чаще всего, под «аморалкой» понимались семейные конфликты или недопустимые сексуальные отношения). Аналогичные события происходили во всех советских высших учебных заведениях, не был исключением и Ленинградский государственный университет.

Не так давно

До того, как приняли Кодекс универсанта, в СПбГУ было в ходу понятие «университетский стиль». Понятие весьма неопределенное, им можно было манипулировать.

Лет пятнадцать назад В. П. Журавлев рассказал мне о том, что один преподаватель обвинил другого в нарушении норм профессиональной этики, — вспомнил доцент В. Ю. Перов. — Помню, объяснил ему: если нет прописанных норм, то невозможно обвинить человека в их нарушении. В таком случае может быть только чье-то частное мнение: мне не нравится поведение коллеги, а я говорю о том, что он не соблюдает университетский стиль или идет против него.

Если мы говорим о том, что работник или обучающийся должен соответствовать некоему университетскому стилю, то тогда нужно четко сформулировать: что это такое? В Кодексе универсанта сформулированы общие правила поведения, и к этим нормам можно апеллировать. И сегодня комиссия по этике разбирает действия универсантов и определяет нарушение конкретных норм этого кодекса.

А как было раньше, не так давно, когда прописанных норм не существовало?

Случай первый

В апреле 1994 года в первых выборах на пост ректора СПбГУ на альтернативной основе участвовало три кандидата: и. о. ректора Л. А. Вербицкая, проректор по научной работе В. Н. Красильников и директор НИИ физики В. А. Фомичев. Ректором избрали Л. А. Вербицкую. До нее, в 1986–1993 годах, ректором Университета был С. П. Меркурьев, член-корреспондент РАН, известный физик-теоретик. Видимо, поэтому в выборах ректора 1994 года участвовали двое физиков. А через полгода, в декабре 1994 года, профессор В. А. Фомичев был уволен из Университета — как тогда говорили, «по статье». Уволен приказом ректора.

Доктор физико-математических наук, профессор В. А. Фомичев работал в ЛГУ с 1968 года на разных должностях и к 1994 году уже 16 лет был директором НИИФ. В те годы НИИ при вузах подчинялись напрямую министерству, и В. А. Фомичев был назначен на должность директора НИИФ в 1978 году приказом министра. А весной 1992 года на заседании ученого совета физического факультета СПбГУ он был избран на должность директора НИИФ на следующий срок.

А через полгода после выборов ректора, 28 ноября 1994 года, состоялось очередное заседание Ученого совета СПбГУ. На нем с комментариями к одному из обсуждаемых вопросов выступил директор НИИФ В. А. Фомичев. После окончания заседания Ученого совета к В. А. Фомичеву подошли ректор Л. А. Вербицкая и еще двое членов Ученого совета и попросили написать объяснение по поводу его состояния. В. А. Фомичев ответил, что плохо себя чувствует и даст объяснение на следующий день. Но на следующий день он заболел. Пауза длилась две недели. Объяснительную он написал только 14 декабря, когда вышел с больничного.

Тогда он узнал, что 28 ноября был составлен акт, подписанный четырьмя членами Ученого совета, о том, что он, В. А. Фомичев, «на заседании Ученого совета СПбГУ появился в нетрезвом состоянии, что выражалось в его бессвязной речи, нетвердой походке, многочисленных выступлениях не по существу обсуждаемых вопросов и т. п.». На основании этого акта и. о. ученого секретаря Ученого совета СПбГУ подал докладную записку ректору Л. А. Вербицкой о том, что на заседании Ученого совета СПбГУ 28.11.1994 «член Ученого совета, директор НИИ физики Фомичев Вадим Алексеевич находился в нетрезвом состоянии», и просил принять соответствующее решение.

В объяснительной записке В. А. Фомичев описал свое болезненное состояние в день заседания Ученого совета. Как ему объяснили позднее медики, он допустил недопустимое: доза разных лекарств, которые он принял, была слишком большой. Следствием всех этих, по оценке В. А. Фомичева, необдуманных действий было «глубоко заторможенное состояние организма, которое проявилось в конце заседания Ученого совета» и, «вероятно, сказалось на четкости речи во время выступления». Это подтверждает больничный лист В. А. Фомичева (закрытый 13 декабря): там был диагноз «гипертоническая болезнь, стенокардия».

Но, похоже, никто не вслушивался в аргументы, высказанные В. А. Фомичевым. Представители администрации Университета не направляли его на медицинскую экспертизу с целью определения состояния его здоровья. В. А. Фомичеву вручили (под роспись) приказ ректора Л. А. Вербицкой № 1676/2 от 14.12.94 об увольнении с 14 декабря 1994 года «за нахождение на работе в нетрезвом состоянии, п. 7 ст. 33 КЗоТ РФ». Оспаривать приказ в суде В. А. Фомичев не решился.

Единственное, чего ему удалось добиться: через некоторое время ректор отменила прежний приказ и издала новый — с другой формулировкой (уже не по статье КЗоТ). А также нашли возможность принять В. А. Фомичева на работу в должности ведущего научного сотрудника отдела электроники твердого тела.

В апреле 1995 года состоялись выборы директора НИИ физики СПбГУ. И, как говорит В. А. Фомичев, ректор Л. А. Вербицкая разрешила ему принять участие в этих выборах. Кроме него, участвовали еще четверо претендентов. В двух турах он лидировал. Но заседание ученого совета физического учебно-научного центра по выборам директора института вела Л. А. Вербицкая. В итоге директором НИИФ избрали Е. И. Рюмцева, заведующего кафедрой физики полимеров.

Случай второй

Вопросы взаимоотношений руководителей подразделений между собой и с руководством ректората всегда были довольно сложными. Они зависели и от личных симпатий, и от того, какого кандидата на должность ректора поддерживал коллектив факультета и лично декан, и от финансовой успешности факультета, и от популярности его среди абитуриентов. И профессор К. К. Худолей, когда он был деканом факультета международных отношений, сталкивался с этими проблемами не раз. Не всегда это было легко. С самого начала рождения идеи создания ФМО сразу же появились как активные сторонники создания нового факультета (их было большинство), так и те, кто весьма активно противодействовал реализации этой идеи. И даже после создания факультета некоторые из противников создания ФМО использовали любые возможности и ресурсы для того, чтобы не давать развиваться новому структурному подразделению СПбГУ.

Созданию факультета международных отношений в 1994 году предшествовали бурные дебаты в университетском сообществе. Если большинство универсантов (и тут нельзя не вспомнить о роли ректора С. П. Меркурьева, который сразу одобрил эту идею и сделал первые шаги по подготовке к ее реализации) поддержало нас, то руководство исторического факультета заняло резко отрицательную позицию, — рассказал заведующий кафедрой европейских исследований К. К. Худолей, бывший в 1994–2010 годах деканом факультета международных отношений. — Однако процесс становления факультета проходил в сложных и далеко не самых благоприятных условиях.

За короткий срок мы добились несомненных успехов: был организован на высоком уровне учебный процесс, факультет стал базой для крупных международных конференций, многие преподаватели стали участниками престижных международных конференций, которые проводились в других организациях России и всего мира, где выступили с докладами, вызвавшими интерес научных кругов. Из российских вузов только два (СПбГУ в лице факультета международных отношений и МГИМО) стали ассоциированными (а затем и полноправными) членами престижной Ассоциации профессиональных школ международных отношений. И все это проводилось в условиях постоянного ремонта помещений Смольного, которые Центральный государственный архив историко-политических документов Санкт-Петербурга передавал СПбГУ абсолютно непригодными для учебного процесса.

Но внутри СПбГУ далеко не все были рады нашим успехам. После того как не стало С. П. Меркурьева, в СПбГУ возобладала линия на обеспечение доминирования филологического факультета над всеми другими подразделениями цикла гуманитарных наук. Эту линию очень жестко с использованием различных методов проводил тогдашний декан филологического факультета С. И. Богданов. Публично он не был против создания нашего факультета, но по мере нашего роста его негативное отношение стало все ярче проявляться. А между тем взаимоотношения с филологами имели для нас ключевое значение ввиду важности языковой подготовки международников. С. И. Богданов и особенно его окружение не очень скрывали, что хотели видеть уровень языковой подготовки студентов-международников ниже, чем у филологов, чтобы они не составляли конкуренцию выпускникам филфака.

Наиболее контрастно это проявлялось в преподавании второго иностранного языка, который международникам нужен как профессиональный и который используется ими в практике международных отношений. Одновременно мы предложили филологическому факультету усовершенствовать преподавание страноведческих курсов, поскольку у нас уже появились квалифицированные специалисты по этим проблемам. Однако предложения были отклонены С. И. Богдановым в довольно резкой форме — никаких компромиссов он не хотел. В течение почти двух лет наш факультет лихорадило: близость к ректору давала атакующей стороне ресурсы несравненно большие, чем наши.

Дело дошло до того, что в мае 1998 года вопрос был вынесен на заседание Ученого совета Университета. Не буду скрывать, что это заседание до сих пор в моей памяти. Люди, которые хорошо знали о нашей работе и в коридоре говорили о ее положительной оценке, с трибуны провозглашали совершенно противоположное. Они проявили полную беспринципность, руководствуясь только желанием подстроиться под С. И. Богданова. Замечу, что, перечитывая сейчас протоколы этого заседания, я заметил, что кое-что в нем было смягчено и подправлено. Принятое Ученым советом Университета постановление (Протокол УС 25.05.1998) нанесло большой ущерб факультету, задержало, но не остановило наше развитие. Оппоненты факультета всячески провоцировали мою отставку с поста декана и смену всей команды руководства факультета.

В коллективе факультета уже сложилось здоровое ядро преподавателей и сотрудников, о готовности поддержать свой факультет заявили практически все студенты. Свою помощь в различных формах оказали деканы других факультетов (и в первую очередь Н. М. Кропачев, Н. Г. Скворцов, И. А. Горлинский), директор центра русского языка и культуры С. Г. Еремеев. Не могу не вспомнить о ценных советах и рекомендациях, которые мне давал выдающийся ученый-математик Г. А. Леонов. Только поддержка большого числа наших друзей в СПбГУ и вне Университета — их также оказалось значительно больше, чем мы думали — позволила мне и моим сторонникам выдержать этот натиск.

Ну, а если говорить об этике тех лет, то расскажу еще об одном весьма характерном штрихе. До заседания Ученого совета СПбГУ у меня, как казалось, были неплохие личные отношения с некоторыми руководителями СПбГУ, которые, конечно, после этого испортились. Так вот, прошло некоторое время, и один из них (так как его нет в живых, не считаю этичным называть его имя) «объяснился» со мною: «Чего Вы на нас дуетесь? Мы ведь на примере Вашего факультета всего лишь отрабатывали удар по юридическому факультету» (атака на юридический факультет была через год после нас: Увольнение Н. М. Кропачева за противодействие коррупции).

Отмечу в заключении, что проблемы, которые тогда привели к конфликту, достаточно успешно решены в последние годы. В Университете найдена удачная форма организации преподавания иностранных языков, создан самостоятельный факультет иностранных языков, преподаватели которого ведут занятия на всех факультетах с учетом специфики подготовки студентов на каждой конкретной программе. В нашем случае преподаватели иностранных языков стали де-факто частью преподавательского коллектива факультета. Представитель факультета иностранных языков входит в состав ученого совета каждого факультета. Кандидатуры, участвующие в конкурсах на должности преподавателей факультета иностранных языков, обязательно оцениваются учеными советами тех факультетов, где они ведут свои занятия. Мы совместно с преподавателями иностранных языков ведем не только учебно-методическую работу, но и научные исследования. А часть страноведческих курсов (причем студентам различных образовательных программ) теперь читают преподаватели факультета международных отношений. Таким образом, самые сложные вопросы можно решать при учете интересов всех сторон и соблюдении этических норм.

Недавно: комиссия по этике

Посмотрим, как порой решаются в вузах этические вопросы. Например, В. Ю. Перов рассказал, что года два назад была нашумевшая история: известный профессор-русист в одной из соцсетей допустил, скажем так, нелицеприятное выражение про русский язык. В. Ю. Перов считает, что профессор-русист имел в виду одно, а его поняли иначе, и пошло-поехало... В московском вузе, где он работал, этическая комиссия накануне заседания ученого совета вуза провела заочное голосование и признала его действия неэтичными. Они даже не обсуждали, а просто проголосовали (шесть — «за», один воздержался). У профессора никто не просил никаких объяснений, он узнал об этом только после того, как решение этической комиссии было оглашено на заседании ученого совета вуза. По мнению профессора В. Ю. Перова, в данном случае комиссия действовала как инструмент в руках администрации вуза.

В СПбГУ такого быть не может. Когда в нашем Университете в 2011 году создавали комиссию по этике, в соответствии с положениями Устава Университета в ее состав вошли только почетные профессора СПбГУ — уважаемые люди, имеющие немалый жизненный опыт, обладающие статусом неприкосновенности, независимые. Они могут высказывать собственное мнение, свои суждения по этическим вопросам, руководствуясь своими представлениями о том, что такое хорошо и что такое плохо. Они в большей степени свободны от возможного административного воздействия и давления общественного мнения. Их авторитет (в том числе в вопросах этики) очень высок.

Вспомним, что коллегия почетных профессоров СПбГУ была создана в 2009 году. Началось с того, что к ректору СПбГУ Н. М. Кропачеву обратилась член профкома сотрудников Т. А. Трубинская. Она предложила проявить реальную заботу о людях, всю свою жизнь отдавших Университету (Материалы ректорского совещания от 25.07.2016). Прежнее положение о статусе почетных профессоров СПбГУ было кардинально переработано для того, чтобы поднять статус почетных профессоров СПбГУ, по достоинству оценить их вклад в развитие Университета. Это важно и для воспитания молодежи: она должна видеть, как уважительно в Университете относятся к старшему поколению. Почетные профессора СПбГУ получили значительные привилегии (в частности, имеют право самостоятельно определять вид и объем своей деятельности — с сохранением прежней заработной платы; получили медицинский полис ДМС с привилегированным обслуживанием — по сравнению со всеми остальными сотрудниками Университета; получили право на льготное санаторно-курортное лечение...). И они продолжают воспитывать молодые поколения универсантов.

Кандидатуры членов комиссии по этике выдвигает коллегия почетных профессоров (Итоги заседания Ученого совета СПбГУ от 28.03.2011) путем отрытого голосования (ни ректор, ни другие административные лица не могут предлагать кандидатуры членов комиссии). Решение о составе комиссии по этике (и об изменениях в ее составе) принимает Ученый совет СПбГУ открытым голосованием. И, как показала практика, комиссия по этике решает поставленные задачи, действует все активнее (Как решаются в Университете этические вопросы?). Этические нормы действуют там, где по каким-то причинам право не может действовать и административные механизмы не работают.

Комиссия по этике решает проблемы в коллективах работников и студентов Университета. Практика показала, что характер этих проблем меняется. Студенты становятся более активными. Но есть и этические проблемы у преподавателей.

Некорректные заимствования

В СПбГУ поступило письмо одного из руководителей главного комитета Немецкого научно-исследовательского сообщества (DFG). Работник СПбГУ В. Б. Брюхин (он работал заместителем руководителя Центра геномной биоинформатики имени Ф. Г. Добржанского) был привлечен к работе в качестве эксперта. А после подготовки рецензии на заявку в фонд он, по мнению руководства немецкого научного фонда, некорректно использовал научные результаты двух других ученых в своей публикации, что является недобросовестной научной практикой согласно регламенту DFG. На основании письма руководства фонда проректор по научной работе С. В. Микушев обратился в комиссию по этике. В. Б. Брюхин уволился из СПбГУ, не дожидаясь рассмотрения вопроса на заседании комиссии по этике, и трудоустроился в Университет ИТМО заведующим лабораторией.

Комиссия по этике, рассмотрев обращение С. В. Микушева, получила объяснения В. Б. Брюхина: по его словам, он проявил небрежность, использовав недопустимые заимствования при подготовке текста статьи.

Комиссия пришла к выводу, что В. Б. Брюхин грубо нарушил этические и нравственные нормы научно-исследовательской деятельности, нанеся тем самым большой урон авторитету и престижу СПбГУ на уровне международного научного сотрудничества (Решение Комиссии по этике от 15.10.2020)

Информация о решении комиссии по этике и недобросовестном поведении В. Б. Брюхина была направлена в главный комитет Немецкого научно-исследовательского сообщества (DFG), руководству РНФ, РФФИ, а также ректору Национального исследовательского университета ИТМО (Материалы ректорского совещания от 26.10.2020).

Другой случай: ведущий сотрудник Русского музея Н. В. Пивоварова обратилась с заявлением о том, что преподаватель СПбГУ Т. В. Ласка использовала в своей публикации 2018 года «История копирования фресок Великого Новгорода в дореволюционный период» материалы ее научной работы.

Проректором по научной работе СПбГУ С. В. Микушевым была создана экспертная комиссия и было установлено «тождество структуры и отдельных элементов содержания» статей Н. В. Пивоваровой и Т. В. Ласки. Общее заключение комиссии: «В статье Т. В. Ласка "История копирования фресок Великого Новгорода в дореволюционный период" установлены признаки некорректного заимствования».

На заседании комиссии по этике Т. В. Ласка отрицала факт некорректного заимствования результатов научных исследований Н. В. Пивоваровой, но не смогла объяснить причины совпадения структуры и элементов содержания статей. Комиссия по этике приняла решение: Т. В. Ласка допустила нарушение принципов научной этики, в частности, шестого пункта Кодекса универсанта СПбГУ «Уважать право интеллектуальной собственности» (Решение Комиссии по этике от 27.06.2019).

Случай третий

Два выпускника географического факультета МГУ сообщили в СПбГУ, что аспирант СПбГУ А. В. Брянцев в своих публикациях допустил многочисленные, в том числе дословные, заимствования из научных работ заявителей, не ссылаясь на их авторство. В Университете была создана экспертная комиссия, которая установила, что в 11 статьях А. В. Брянцева существуют и совпадения со статьями заявителей, носящие смысловой характер, и практически полностью или полностью скопированные оригинальные тексты.

В объяснительной записке А. В. Брянцев полностью признал факт плагиата и сообщил о том, что уже предпринял необходимые действия для ретракции десяти статей. При этом он указал на то, что его публикации не были им использованы при сдаче отчетов по НИР, они не представляют для него значимости, не соотносятся с темой его ВКР. Он написал также о том, что его ВКР успешно прошла проверку на антиплагиат, была успешно защищена.

Комиссия по этике приняла решение, что А. В. Брянцев нарушил шестой пункт Кодекса универсанта СПбГУ (Решение Комиссии по этике от 17.02.2020).

Резонансные дела

Комиссия по этике СПбГУ завоевала высокий авторитет. Некоторые ее решения после рассмотрения резонансных дел привлекают особое внимание СМИ. Например, в начале сентября 2021 года студент третьего курса СПбГУ Владислав Дубровский, обучающийся по направлению «Политология», в группе в социальной сети предлагал за определенную плату принять участие в голосовании сразу на нескольких избирательных участках. 22 сентября состоялось заседание комиссии по этике СПбГУ, на котором рассматривалось обращение студентов-политологов по поводу действий этого студента.

По просьбе председателя комиссии по этике профессора Г. Г. Богомазова студент В. Е. Дубровский пытался объяснить свой поступок, который он сам назвал ужасным, авантюрным и не имеющим смысла. По его словам, в ходе подготовки выборов он работал бригадиром и собирал желающих поработать промоутерами некоторых кандидатов в депутаты (пикетчиками за 300 рублей в час). Но, как объяснил студент, он получил негативные отзывы в чате от нежелающих быть пикетчиками и решил поднять свой статус.

Но, как рассказали участники заседания, это объяснение его действий — не единственное. Ранее, в ходе других обсуждений его поступка, этот студент объяснял, что он, будто бы, проводил научное исследование об участии студентов в выборах (хотя не было никакой программы исследования, научного руководителя и прочих необходимых условий для проведения такого исследования). А теперь он говорил о мотиве мести за негативное отношение к его первому предложению («Не соответствует высокому статусу студента СПбГУ»).

Комиссия по этике в процессе обсуждения вопроса и беседы с В. Е. Дубровским пришла к выводу о том, что у него сформировалось искаженное представление по многим жизненно важным вопросам, непонимание того, что его поступок нанес большой урон престижу и авторитету студентов и всего коллектива Университета.

Участники заседания (студенты в том числе) осудили действия В. Е. Дубровского, говорили и о том, что он совершил противоправное, уголовно наказуемое деяние. Выступавшие пытались понять его мотивы, но один за другим приходили к выводу, что студент действовал вполне осознанно, целенаправленно (хотя сам В. Е. Дубровский говорил о том, что находился под влиянием эмоций).

В результате обсуждения, которое продолжалось больше часа, комиссия по этике СПбГУ пришла к выводу, что поведение обучающегося В. Е. Дубровского, с точки зрения этических и нравственных норм, не соответствует высокому статусу универсанта. Профессор Г. Г. Богомазов отдельно поблагодарил студентов Университета за то, что они проявили свою гражданскую позицию, отвергнув провокационные предложения В. Е. Дубровского (Решение Комиссии по этике от 22.09.2021). 6 октября из СПбГУ в соответствии с этим решением комиссии по этике студент В. Е. Дубровский был отчислен.

Случай второй: 2 марта 2018 года в здании Университета на Менделевской линии, д. 5 доцент О. В. Соколов провел открытую лекцию, посвященную эпохе наполеоновских войн. На этой лекции присутствовали слушатели, которые были принципиально не согласны с представлениями О. В. Соколова и его оценками той эпохи. Не вступая в научную дискуссию и не задавая каких-либо вопросов лектору, уже в ходе лекции молодые люди повели себя весьма агрессивно, выкрикивали с места оскорбления в адрес лектора, обвиняя его во лжи и краже чужих идей. А когда лекция закончилась, один из них встал и сделал ряд оскорбительных для лектора заявлений. В ответ, явно не сдержавшись, О. В. Соколов в весьма грубой форме предложил молодому человеку покинуть лекторий. При этом, обращаясь к аудитории, сказал: «Господа, объясните молодому человеку». Два молодых человека встали со своих мест и силой вытолкали зачинщиков скандала из аудитории. Все это снималось на камеру, был смонтирован ролик, который затем был выложен в электронных сетях. Выполнен он был достаточно профессионально, с повторами и оскорбительными комментариями не только для О. В. Соколова и коллектива Института истории, но и для Университета в целом.

Директор Института истории СПбГУ профессор А. Х. Даудов обратился в комиссию по этике СПбГУ с просьбой дать оценку этому инциденту (Материалы ректорского совещания от 05.03.2018).

В процессе обсуждения случившегося у членов комиссии сложилось устойчивое представление о том, что это была заранее подготовленная акция, направленная не на научную дискуссию и постижение истины, а на дискредитацию доцента О. В. Соколова. Однако комиссия исходила из того, что в случае прочтения любых лекций, научных докладов и публикаций ученые Университета представляют не только себя, но также Санкт-Петербургский университет в целом. В этой связи комиссия по этике постановила признать, что доцент О. В. Соколов, как лектор, допустил нарушение норм этики во взаимоотношениях со слушателями и нанес тем самым ущерб имиджу Института истории и Санкт-Петербургского государственного университета в целом (Решение Комиссии по этике от 04.04.2018).

В связи с решением комиссии по этике Ученого совета СПбГУ доценту кафедры истории Нового и Новейшего времени СПбГУ О. В. Соколову объявлено дисциплинарное взыскание за нарушение норм этики во взаимоотношениях со слушателями во время открытой лекции, проведенной в помещении СПбГУ (Материалы ректорского совещания от 04.05.2018).

Случай третий: выпускница-филолог А. А. Элбакян, обучавшаяся магистерской программы «Теория и история языка и языки народов Европы», обратилась с жалобой на то, что на протяжении всего времени обучения она подвергалась унижениям и оскорблениям со стороны и преподавателей, и студентов. Более всего А. А. Элбакян была возмущена тем, что ее выпускная квалификационная работа получила удовлетворительную оценку, и она просила комиссию во всем этом «как следует разобраться». А. А. Элбакян хотела, чтобы были «перепроверены» знания и ее выпускная квалификационная работа, которая, как она считает, заслуживает как минимум хорошей оценки.

Члены комиссии по этике пытались объяснить заявительнице, что в компетенцию комиссии такие вопросы не входят, что комиссия не может вмешиваться в содержательные вопросы процесса образовательной работы в Университете. Однако А. А. Элбакян вела себя крайне агрессивно, разговаривала исключительно на повышенных тонах, допускала оскорбительные выражения, перебивала выступавших членов комиссии и преподавателей.

По результатам обсуждения комиссия по этике приняла решение: оставить заявление А. А. Элбакян без удовлетворения.

Используют жалобы

Раньше студенты мало обращались в комиссию по этике. Но потом некоторые из обучающихся стали использовать жалобы как инструмент давления на преподавателей. Например, обучающийся по направлению «Международные отношения» В. Шаймарданов направил жалобу на доцента Ф. Г. Ханина. Основанием для жалобы послужила неудовлетворенность студента полученной им экзаменационной оценкой «хорошо» по учебному курсу «Основы предпринимательства». Но, как утверждал студент, «поведение Ф. Г. Ханина на протяжении всего курса по меньшей мере не соответствовало преподавательской этике». В связи с этим он просил разобраться в ситуации и принять меры, в том числе объективно оценить его экзаменационную работу.

Первый проректор по учебной и методической работе М. Ю. Лаврикова, рассмотрев заявление В. Шаймарданова, указала на то, что никаких оснований для обвинений доцента Ф. Г. Ханина в неправомерности его действий в ходе проведения занятий и приема экзамена нет. Не было оснований и для пересмотра полученной им в ходе экзамена оценки. И тем не менее В. Шаймарданов решил обратиться в комиссию по этике.

Члены комиссии, рассмотрев претензии заявителя В. В. Шаймарданова, на основании тщательного анализа и обсуждения полученной информации, не обнаружили никаких нарушений правил поведения доцентом Ф. Г. Ханиным, никакого несоответствия его поведения нормам преподавательской этики. Комиссия по этике постановила оставить заявление В. Шаймарданова без удовлетворения (Решение Комиссии по этике от 19.03.2021).

Другой пример: пятеро студентов-экономистов пожаловались на преподавателя, чтобы повысить оценки. Они просили назначить пересдачу экзамена, заменить преподавателя и получить экзаменационные билеты той же сложности, что и другие студенты, поскольку те, что достались им, якобы, «имели предвзятый характер».

Профессор Ю. А. Маленков обратился в комиссию по этике и сообщил, что часть учебной группы магистрантов, в которой он проводил занятия, «в грубой форме, демонстративно и безосновательно в ходе занятий выражала недовольство преподавателем и курсом лекций для того, чтобы добиться незаслуженно высоких оценок».

Проверяющие выяснили, что билеты, полученные этими студентами, специально для них не готовились, а были взяты из рабочей программы учебного курса, которая была известна всем студентам заранее, но оказались для них слишком сложными. Важно отметить, что другие, успешно занимавшиеся студенты, были вполне довольны прочитанным курсом и благодарили Ю. А. Маленкова за полученные знания.

Как оказалось, экзамен эти студенты сдавали дважды. В первый раз все они получили неудовлетворительные оценки и были направлены на пересдачу. Во второй раз, по словам преподавателя, он с большим трудом смог поставить им удовлетворительные оценки. После этого студенты устроили скандал, хотя (по их же собственным словам) никаких проблем с преподавателем и обид на него до того у них не было.

Комиссия по этике приняла решение, что эти студенты нарушили пункты 3 и 7 Кодекса универсанта. Поскольку конфликтная ситуация носит производственный характер, комиссия по этике рекомендовала руководству экономического факультета принять необходимые меры для разрешения возникшего конфликта (Решение Комиссии по этике от 14.05.2021).

Комиссия по этике СПбГУ