«Образование, опирающееся на религиозные ценности, возрождение человека как высшего начала — это задача XXI века»

Биографии многих выдающихся универсантов раскрывают гармонию религии и науки в их жизни и профессиональной деятельности. Сегодня ученые Университета активно участвуют в мероприятиях, нацеленных на развитие различных исследовательских направлений, а создание Института теологии в СПбГУ открывает качественно новый этап. Институт призван стать новой площадкой научно методического взаимодействия в реализации образовательных программ по теологии православия и других традиционных религий России.

В обществе существует стереотип, утверждающий, что вера и наука не всегда могут сотрудничать, но так ли это на самом деле?

Монахиня Лонгина: Действительно, сегодня многие считают, что «вера и наука не могут сотрудничать», что это «две несовместимые области, которые никак не пересекаются между собой», или даже полагают, что «религия и наука находятся в противоречии». Но подобные мнения являются все же поверхностными. Если мы позволим себе немного углубиться в суть этого вопроса, то увидим, что религия и наука призваны на самом деле дополнять друг друга и не столько противоречить, сколько выстраивать конструктивный и взаимно полезный диалог. Ведь они затрагивают две важнейшие сферы человеческой жизни: духовную и материальную. Если, конечно, мы не будем ограничивать жизнь человека чисто материальной сферой без каких‑либо духовных потребностей. Вспомним здесь, что о бессмертии души и ее взаимодействии с телом рассуждали и наши ученые Ломоносов, Радищев и другие.

Наука пытается объективно познавать окружающий мир, природу, человека, общество, пользуясь специальными, научными методами, стремясь обеспечить лучшее удовлетворение естественных, материальных потребностей человека для того, чтобы люди как можно более благополучно и комфортно существовали в этом мире. Сегодня мы как никто ранее ощущаем на себе все блага цивилизации, пользуясь результатами научно‑технического прогресса: у нас есть машины, телефоны, интернет, самолеты, кондиционеры и т. д. Современная медицина способна на многое. Но это далеко не все, что нужно человеку.

Религия и теология, в свою очередь, отвечают на духовные запросы людей. Они призваны помочь человеку познать самого себя, свое место в этом мире через познание о Боге‑Творце и Промыслителе. Любой мыслящий человек, в том числе ученый, рано или поздно задается вопросами: зачем я живу, в чем смысл моего существования, зачем мне заниматься наукой или какой‑либо иной деятельностью, что будет после моей смерти, что такое любовь, совесть, родина, семья. Согласитесь, что ни математика, ни физика, ни другие естественные науки не дают ответов на эти вопросы!

Монахиня Паисия: На самом деле религия и наука дополняют друг друга в области познания. Наука имеет дело с естественной реальностью, а религия приоткрывает сверхъестественную, но реализующуюся в естественной жизни человека. Человек использует разум не только в практической и научной деятельности, но и в религиозной, теологической, познавая и описывая свой опыт познания Бога и самого себя. Религиозное познание преимущественно опирается на законы Откровения и духовный опыт, научное — на законы, полученные из эксперимента с помощью человеческих способностей к наблюдению, анализу, памяти и т. п.

Сегодня человечество стоит перед гносеологическими вызовами, которые ставят перед нами технологическое развитие, новые открытия в квантовой физике и астрономии, генетике, появление так называемого искусственного интеллекта и виртуальной реальности. В философии эти вызовы выражаются понятием «постмодерна», сопровождаемого «смертью» не только представлений о Боге, но и вообще о «субъекте» любой деятельности. Тем временем ученые все ближе подходят к бытийным, глубоко личным вопросам нашего существования, сталкиваясь, например, с влиянием наблюдателя на результат эксперимента. Решая вопросы улучшения быта человека, человечество почему‑то все больше нуждается в психологическом сопровождении своей повседневной деятельности. В этом смысле теология со своим междисциплинарным потенциалом призвана сказать свое слово в осмыслении упомянутых умножающихся вызовов современности.

Теология является неотъемлемой частью академического мира, Санкт‑Петербургский университет также был известен своей богословской школой, более того, Михаил Васильевич Ломоносов, Иван Петрович Павлов и многие другие великие ученые были людьми верующими, и вера в Бога не мешала им исследовать. Что вы думаете об этом?

М. Лонгина: Теология как наука действительно «является неотъемлемой частью академического мира». Мы знаем, что в средневековом университете, который вышел из монастырей, было три основных факультета: медицинский, юридический, философский, а во главе их стоял теологический факультет. Медицина и юриспруденция становятся науками только в Средние века, ранее они носили чисто прикладной характер.

М. Паисия: В этом году Санкт‑Петербургский Университет отмечает свое трехсотлетие. Известно, что изначально в Университете планировался богословский факультет, но в отличие от европейских университетов, по образцу которых был сформирован Санкт‑Петербургский, богословский факультет не был открыт сразу. Тем не менее православная вера и культура, несомненно, в той или иной степени присутствовали в Университете, гимназии, учительской семинарии и Педагогическом институте, который возник в начале XIX столетия.

Кафедра богословия появилась в 1816 году в числе 21 кафедры Главного педагогического института (так назывался Университет до своего официального воссоздания в 1819 году). Известно, что в престольный праздник 29 июня 1837 года был освещен домовый храм Святых апостолов Петра и Павла в здании Двенадцати коллегий. Многие деятели науки посещали университетскую церковь. Известно, что в этом храме был крещен Александр Блок, здесь же состоялось его венчание с Любовью Менделеевой.

Закрыта кафедра богословия была в 1918 году. В постсоветской России в 1990‑е годы на смену кафедре атеизма на философском факультете пришла кафедра философии религии и религиоведения, таким образом появилась возможность изучать наследие религии, находясь в светском вузе. С тех пор началась работа по созданию теологического факультета в Университете.

А в августе 2022 года в Университете был создан Институт теологии под руководством доктора философских наук, профессора Дмитрия Викторовича Шмонина, который является главным редактором журнала «Вопросы теологии», председателем экспертного совета ВАК по теологии. Также был подписан ряд соглашений о сотрудничестве между руководством СПбГУ и Санкт‑Петербургской епархией Русской православной церкви. Сейчас в СПбГУ действуют три аспирантские программы по теологии: историческая, практическая, теоретическая. В каждой из которых действуют четыре исследовательских направления: православие, ислам, иудаизм, протестантизм.

В чем же наука и теология могут взаимодействовать, в чем они могут обогатить друг друга? Каких результатов они могут достигнуть вместе?

М. Лонгина: Теология и наука, безусловно, должны взаимодействовать. Исторически было именно так. Синодальная эпоха закончилась отделением церкви от государства. По сей день мы пожинаем плоды этой реформы. В наше время слово «педагог» во многом утеряло свое значение и воспринимается как некий «снабженец» образовательным материалом. Ценность учителя как личности теряет свою значимость.

Сегодня под образованием понимается накопление определенного набора знаний, но как говорил еще Гераклит Эфесский, «многознание уму не научает». Это фраза древнегреческого философа четко показывает, что уже в античном мире понятие «ума» выходило за рамки интеллектуальной осведомленности, которая, к сожалению, не только не приводит человека к культурному росту, но может и пагубно влиять на его духовно‑нравственное становление.

Теологию и образование необходимо вновь объединить. Через русский язык и литературу, историю, искусство и различные другие дисциплины. Если преподаватель начальных классов будет знать, что Илья Муромец не просто герой русских былин, если учителю истории очевидно, что князь Александр Невский, князь Димитрий Донской, царская семья и многие другие выдающиеся исторические личности — это прославленные в лике святых люди, то историю можно преподнести несколько с другой, более глубокой стороны, что, к сожалению, у нас в школах не делается.

М. Паисия: Как вы и сказали, многие из великих ученых были людьми глубоко религиозными и вера в Бога действительно не мешала им проводить свои научные исследования. Это вполне относится и ко многим современным выдающимся ученым. Так, например, наш современник, один из основоположников космонавтики академик Борис Раушенбах, размышлял об отношениях науки и религии, о синтезе двух систем познания, религиозной и научной, написал, в частности, небольшой трактат о векторе как символе Святой Троицы.

Несомненно, на наш взгляд, наука и теология могут и должны взаимодействовать друг с другом. Лонгина уже упомянула выше о взаимодействии теологии и образования. Ведь не только синодальная эпоха, но и семьдесят лет атеизма отложили отпечаток на наше общество и культуру. И сегодня теологические факультеты в высших учебных заведениях могут стать в первую очередь площадками для диалога между студентами и преподавателями.

Сегодня в обществе существует множество стереотипов о верующих людях, о Церкви, о священниках, о монахах. Например, что верующие люди, священники, монахи как будто с другой планеты, не едят, не спят, не смеются и т. п. И, на наш взгляд, как раз теологические факультеты, где можно будет встретить образованных верующих людей, в том числе священников разных конфессий, помогут расширить знания и развить общий культурный фундамент каждого человека.

В целом, наука и религия, обогащая друг друга, могут достичь высоких результатов. Теология может расширить горизонты мировоззрения будущих ученых. Знание основ православной культуры и других традиционных религий России может помочь ученым в повседневной и научной деятельности, снабдить их определенными гносеологическими критериями. А научные знания и общение со светскими учеными могут помочь современным богословам‑теологам в их работе по решению современных задач, которые ставит жизнь сегодня перед богословием.

Как вы пришли к решению заняться наукой и что повлияло на выбор темы диссертации?

М. Лонгина: Во время обучения в институте я стала волонтером в благотворительном фонде «Детская Миссия», который помогает детям, оставшимся без попечения родителей. Со временем мы открыли «Волонтерские курсы», цель которых подготовить потенциальных добровольцев к посещению детских домов. Одним из изучаемых предметов было «Догматическое богословие». В конце обучения на курсах духовники миссии предложили поступить в магистратуру в Русскую христианскую гуманитарную академию (РХГА) по программе «Теология образования и церковная образовательная политика», где мы учились уже с Паисией. Впоследствии и аспирантуру там же окончили.

М. Паисия: У меня похожая история. В возрасте 20 лет, когда я училась в Университете на экономическом факультете, передо мной остро встали мировоззренческие вопросы. Понемногу стала ходить в православный храм на богослужения, исповедоваться, причащаться. Захотелось узнать о нашей вере более подробно, стала ходить на Православные курсы для мирян по вечерам, которые находятся на Литейном проспекте. Затем Господь сподобил познакомиться с батюшками епископом Кириллом и игуменом Мефодием (Зинковскими), которые предложили поступить в магистратуру по теологии в РХГА. Заведующим кафедрой богословия там был профессор Дмитрий Викторович Шмонин. Там мы и с Лонгиной познакомились. Признаюсь, я не думала, что будет все так серьезно, что нужно будет писать магистерскую диссертацию. Думала, как на курсах, послушаем лекции — и нас отпустят. Когда пришли на первую сессию, вот тогда‑то я и поняла куда попала, что все серьезно. Так и начались мои первые шаги в научной деятельности. Преподаватели в магистратуре были очень интересными, умными и верующими учеными. С нами в группе училось много зрелых людей, даже священники, в перерывах мы общались. В общем, была очень хорошая и добрая атмосфера под руководством Дмитрия Викторовича.

Когда мы окончили магистратуру, в РХГА открылась аспирантура по теологии. По совету духовников мы продолжили научную деятельность. Во время учебы в аспирантуре у нас были сессии, лекции и семинары, но основное внимание и большую часть времени мы уделяли написанию кандидатских диссертаций, сбору материала и его анализу. Продолжая изучение православной антропологии, мой научный интерес пал на русских философов‑богословов ХХ века, которых именуют персоналистами, а также лейбницианцами и неолейбницианцами. Для нас было интересно проанализировать их творчество. В первую очередь выяснить, почему же данных философов именуют «персоналистами», есть ли какие‑то точки пересечения между русским персонализмом и богословием личности, ведь оба направления исследуют «персону» или «личность».

В своей работе вы рассматриваете одно из самых востребованных понятий, захвативших научное поле, — понятие личности. Появляющиеся технологии и цифровизация бросают новые вызовы, ведутся споры о пользе и вреде искусственного интеллекта. На ваш взгляд, влечет ли опасность отождествление машины с личностью? Или ИИ всегда будет нуждаться в человеке?

М. Паисия: Действительно понятие «личность», на наш взгляд, является архиактуальным в современном мире. Сегодня перед всеми людьми и, конечно, перед православными теологами остро встают антропологические вопросы. С понятием «личность» в той или иной степени связаны вопросы развития биоинженерии, репродуктивных технологий, био- и нанотехнологий, цифровизации и киборгизации общества. Мы видим, что все различные области человеческой деятельности в итоге связаны с тем, как мы понимаем человека, какое смысловое поле мы ассоциируем с этим понятием.

На наш взгляд, определение известного богослова ХХ века Владимира Николаевича Лосского о том, что личность есть «несводимость к природе», является одним из самых точных на сегодняшний день. Личность каждого отдельного человека мы никогда не сможем описать никакими природными характеристиками, она всегда будет ускользать от наших попыток ее «ухватить» через набор признаков.

Что касается искусственного интеллекта, то надо понимать, что как такового, как нам пытаются преподносить, как собственно «интеллекта», его еще нет. Да, есть мощные вычислительные программы, искусственные нейросети, которые способны собирать и обрабатывать большое количество данных. Скорость их операций огромна, но во многом они все равно ограничены. Мы ведь до сих пор не знаем, как устроен наш человеческий интеллект, как устроено наше мышление, как работает наш материальный мозг. Академик Бехтерева говорила, что мозг человека устроен сложнее, чем вся вселенная. И до сих пор ученные пытаются разгадать эту «вселенную».

С богословской точки зрения машина никогда не сможет стать личностью, т. к. она сотворена человеком. И, на наш взгляд, машина, хотя и сколь угодно сложно устроенная, всегда будет нуждаться в человеке. Сторонники теории эволюции считают, что сознание зародилось «само» в супердолгом эволюционном процессе. Если бы это было так, то, наверное, ИИ когда‑то мог бы стать личностью. Но с точки зрения теологической антропологии, сознание не есть продукт эволюции. В понимании подобных проблем как раз оказывается важна теологическая перспектива!

Кроме того, встает вопрос, кто и для чего изготавливает ту или иную машину или программу, за всеми технологиями, путь они будут очень развитыми и мощными, всегда будет стоять человек, заказчик и исполнитель. И, на наш взгляд, как раз образование и воспитание, тем более высшее, в том числе теологическое в структуре высшего, должны помочь будущим поколениям выстраивать добрые отношения друг c другом и научить правильно относиться и использовать продукты технологического прогресса, одним из которых является искусственный интеллект.

М. Лонгина: Согласна с Паисией. ИИ всегда будет нуждаться в человеке, и дай Бог, чтобы человек сохранил свою автономность от ИИ! Ряд ученых, среди которых современный исследователь мозга человека, нейробиолог Татьяна Владимировна Черниговская, высказывают опасения в отношении внедрения ИИ, которые связаны с возможностью возникновения у него сознания. Но православное богословие отрицает такую возможность, поскольку сознанием обладает только личность, а личность в человеке — это ключевая черта образа Божьего. ИИ не сможет обладать личностными качествами, такими как любовь, жертвенность, ответственность, покаяние, молитва. Если человеческая личность может принимать те или иные решения, превосходящие ее природные возможности (поскольку личность метаприродна), то у искусственного интеллекта этого нет и быть не может. Он работает исключительно по той программе, в той плоскости, которую в него заложил человек. Даже если это будет огромный спектр задач и методов их решения.

Также важно отметить, что с богословской точки зрения человек создан как «единый Адам». Это значит, что все люди единосущны между собой, все взаимосвязаны, у нас единая природа. ИИ этим не обладает. Это отдельный «интеллект». Можно с помощью ИИ создать похожего двойника, копию человека. Но отличить его от подлинной личности мы сможем только обладая сердечным вниманием, духовной чуткостью, той культурой духа, которой и учит теология. Сможем ли мы реализовать на практике то единство, которое заложено Творцом? Многое зависит от нас.

М. Паисия: Конечно, развитие искусственного интеллекта ставит новые задачи перед современными православными богословами. Например, ответы на вопросы, что такое «информация», что такое «знание», что такое принятие решений с богословской точки зрения. Лонгина сказала о проблеме «принятия решения», а в начале марта этого года отец Мефодий выступил на конференции в Сретенской академии с докладом «Богословие принятия решений и искусственный интеллект», в котором говорил о том, что искусственный интеллект как машина не может принимать решения, которые изначально не будут запрограммированы (заложены) человеком. И только человек способен на непредсказуемые и нестандартные решения. Эти и многие другие вызовы стоят сегодня перед современными теологами, которые могут пытаться решать их не только в духовных школах, но и в светских вузах на кафедрах теологии, которые открываются по всей России.

Философия, социология, история, политология и другие дисциплины формируют мировоззрение. Как вы считаете, может ли теология, используя междисциплинарный подход, помочь наполнить эти предметы традиционными ценностными ориентирами, ведь в ней наиболее ясно и доступно сформулированы базовые ценности нашей культуры?

М. Лонгина: Да, безусловно. Думаю, что теология открывает человеку неведомые для него горизонты, расширяет сознание. Этим качеством не обладает ни одна другая область знаний. Как бы высока ни была наука, она не сможет проникнуть в глубинную тайну личности и жизни человека. Истинная образованность, связанная с восприятием в свое сердце и ум основ нравственности, позволяет человеку адекватно оценить и воспользоваться полученными научными знаниями. Теология образования в этом смысле дает устойчивую базу.

Секуляризация образования, о которой отчасти было сказано выше, создает весьма субъективно‑усеченное понимание культуры и нравственности. Таким образом, происходит искаженное «осовременивание» воспитания человека за счет отрыва от традиций прошлого и от высших нравственных идеалов.

Перед обществом стоит задача разработки теологического подхода к образованию, который позволит обогатить образовательную систему, развить гармоничную личность. Образование, опирающееся на религиозные ценности, возрождение человека как высшего начала, — это задача XXI века.

Поэтому, если мы говорим о будущем нашей Родины и мира в целом, необходимо и обязательно преподавание теологии в школах и вузах. А в дошкольных учреждениях на соответствующем уровне говорить о нравственности, любви, милосердии и прочих подобных добродетелях.

М. Паисия: Согласна с Лонгиной. Несомненно, на наш взгляд, теология призвана к тому, чтобы соединять различные смежные дисциплины ценностными матрицами, мировоззренческим и методологическим аппаратом. Теология в отличии, например, от религиоведения или культурологии, всегда конфессиональна, опирается на религиозные учения и содержит те незыблемые основы бытия, которые могут помочь современному человеку не только в научной деятельности, но и в повседневной жизни, о чем мы говорили выше.

Как проходила ваша защита, сложно ли защищать диссертацию в СПбГУ по собственным правилам? Как, на ваш взгляд, организована эта процедура?

М. Паисия: Благодарим Санкт‑Петербургский университет за организацию защит наших диссертаций, в соответствии с правом присуждения собственных ученых степеней. Для нас большая честь защищать диссертацию в одном из главных вузов России. На сегодняшний день, насколько мне известно, в диссертационных советах СПбГУ защищены пять диссертаций по теологии: три кандидатских и две докторские.

Диссертационные советы в СПбГУ формируются под каждую принятую к защите диссертацию, с учетом специальности и тематики. Мы благодарим уважаемых членов диссертационного совета во главе с Дмитрием Викторовичем Шмониным за проявленный интерес к нашим работам. В диссоветы вошли: профессор СПбГУ протодиакон Владимир Василик, профессор РГПУ имени А. И. Герцена Д. А. Головушкин, профессор ОЦАД М. О. Орлов, профессор СПбДА Р. В. Светлов, профессор МДА Р. М. Рупова, профессор КазНУ имени аль‑Фараби К. К. Бегалимова (как иностранный член диссертационного совета). Каждый из членов совета написал отзыв о наших диссертациях и лично принимал участие в заседании. Для нас было очень ценно получить отклик и замечания, которые будут полезны нам в дальнейшей научной деятельности.

Отдельно выражаем глубокую благодарность всем работникам диссертационного отдела СПбГУ, в частности нашему куратору Рубцовой Наталье Юрьевне и Алексеевой Ирине Васильевне за помощь в сборе документов.

М. Лонгина: Да, уровень организации, на наш взгляд и по мнению всех членов диссертационного совета, очень высокий. Некоторые первый раз принимали участие в заседаниях диссертационного совета СПбГУ и отметили высокий уровень подготовки самого процесса защит. У нас был замечательный куратор — Рубцова Наталья Юрьевна. Она оперативно отвечала на все наши многочисленные вопросы. Так же Дмитрий Викторович Шмонин, председатель совета, всегда был на связи.

Какие у вас планы теперь, после защиты? Планируете ли продолжать научную деятельность?

М. Лонгина: Есть неизученные темы, которые хотелось исследовать. В рамках диссертации этого сделать не получилось. Поэтому надеюсь, что в дальнейшем можно будет вернуться к этим вопросам.

М. Паисия: В связи с возрастанием интереса к понятию «личность» и в целом к православной антропологии мы планируем и дальше заниматься научной деятельностью. Сегодня церковь и государство как никогда ранее нуждаются в молодых ученых, которые бы могли ответить на современные вызовы.